X. Сознание: единство и двойственность.

Расширение сознания.

Однако мы должны признать, что эта идея не нова в человеческой культуре, потому что культура является результатом постоянных попыток человека расширить свое сознание. Любой шаг в развитии культуры — будь то религия, искусство, естественные науки или управление -представляет расширение сознания. Новым является сознательное сосредоточение на потребности расширить сознание. Для меня это развитие предполагает, что многие люди ощущают современную культуру, как ограничивающую или зажимающую, и чувствуют, что все больше и больше задыхаются из-за материалистичной ориентации. Люди ощущают сильную потребность внести свежий воздух в разум и легкие.

Отчаяние является наиболее сильной причиной для изменений, но не самой надежной^*. Мы очень мало знаем о природе сознания, и в нашем отчаянном стремлении изменить что-то легко можно сделать неправильный выбор. Слишком часто люди в отчаянии попадают из огня да в полымя. Наивно предполагать, что изменения всегда ведут к лучшему. Люди, так же как и культуры, могут как катиться по наклонной плоскости, так и подниматься; истории известны периоды и спада, и развития. Почти всегда верно, что реакция на любую ситуацию доходит до противоположной крайности, после чего начинается медленное объединение двух позиций, чтобы начать новое движение вверх.

Если нашу настоящую культуру и сознание, которое она представляет, описать как механистические, то реакция против них приведет к мистицизму. Эти термины требуют некоторого пояснения. Философия механицизма основывается на предположении, что существует прямая и непосредственная связь между причиной и следствием. Так как это предположение лежит в основе нашего научно-технического взгляда на мир, то его можно описать как механистическое. Простой пример механистического образа мыслей — это считать преступление прямым следствием нищеты. Конечно, существует взаимосвязь между преступлением и нищетой, и эта связь выражена в поговорке «Нищета сеет преступления», но предполагать, что нищета является причиной преступлений, было бы наивно; это игнорирует сложные и трудноуловимые психологические факторы, влияющие на поведение. Несостоятельность этого взгляда обнаруживается при возрастании уровня преступности, которое происходит в периоды экономического процветания.

Мистическая позиция отрицает действие закона причины и следствия. Она рассматривает все явления как выражение всеобщего сознания и отрицает важность сознания индивидуума. В мире, где закон причинной обусловленности является иллюзией, действие не имеет значения. Мистик вынужден отказаться от этого мира из-за своего убеждения. Он углубляется в себя, чтобы найти истинный смысл жизни, и затем точно обнаруживает свою общность со всей жизнью и Вселенной. Или, наконец, это то, чего он постоянно старается достигнуть, потому что жизнь не позволяет полностью уйти из мира, который поддерживает ее, и только смерть составляет исключение. Ни мистик, ни какое-либо другое живое существо не могут полностью превысить границы своего телесного существования.

В существующем состоянии противодействия механистической философии культуры нас легко ввести в заблуждение, что мистицизм является ответом. И в самом деле, очень много людей обратилось к мистицизму, чтобы освободить свое сознание от мертвой хватки механистического представления жизни. Я не думаю, что это путь наверх. И не потому, что мистики ошибались, в их позиции есть некая правда. Но тогда и механицизм не является ошибкой, потому что показывает, что в ряде ситуаций (в закрытых системах, где все варианты можно контролировать или устанавливать) закон причины и следствия работает. Однако жизнь является не закрытой, а открытой системой; варианты, влияющие на поведение человека, нельзя предугадать или проконтролировать, поэтому закон о причинной обусловленности нельзя применить полностью. В то же время механицизм присутствует в жизни так же, как и динамизм, и если я вонзаю нож в ваше сердце, то вы определенно умрете, потому что, повреждая сердце, я нарушаю его способность выполнять механическую функцию перекачивания крови.

Если ни одна из позиций не является неправильной, тогда обе правы только частично, и мы должны видеть, что целая правда заключается в том, насколько каждая позиция подходит к ситуации. Позвольте мне остановиться на этом аспекте. Существует объективная ценность механистической позиции. В мире предметов или вещей, особенно материальных, закон причины и следствия кажется применимым. Мистик может претендовать на субъективную ценность, потому что он описывает духовный мир, где предметы не существуют. Но существуют оба мира. Ни один не отрицает другого, и нормальный человек находится в соприкосновении с обоими, ощущая себя как субъектом, так и объектом. Я не думаю, что это чисто человеческое; высшие животные организмы, похоже, также функционируют в двух мирах, но то что действительно уникально для человека, так это его осознание полярности двух позиций. Также только для человека характерна способность разделения единства внутреннего и внешнего, как, например, он в конце концов расщепил атом, создав объективную угрозу атомной бомбы, что является подтверждением субъективного, разрушающего мир ужаса шизофренической личности.

Простая диаграмма может показать эти отношения более ясно, чем слова. Мы представим организм человека как круг с центром или ядром. Импульсы, возникающие в центре, или ядре, в виде энергии, пульсируют наружу, как волны к периферии круга, когда организм взаимодействует с окружающим. В это же время стимулы из внешнего мира приходят в столкновение с организмом, который реагирует на некоторые из них (рис. 44).

[Надписи (слева — направо): Центр, Импульс, Стимул.]

Рис. 44.

Этот рисунок напоминает одноклеточный организм, заключенный в специальную полупроницаемую мембрану, представленную на рисунке кругом. Человеческий организм начинает жить как одна клетка, и хотя эта клетка астрономически множится и создает целого человека, последний в своей энергетической целостности сохраняет функциональную идентичность с одной клеткой, из которой он произошел. Живая мембрана окружает каждый организм, создавая его индивидуальность, отгораживая от мира. Но мембрана не является стеной; она избирательно проницаема и допускает обмен зарядом между человеком и миром.

В здоровом состоянии человек ощущает связь между своим центром и внешним миром. Импульсы из его пульсирующего центра (сердца) текут в мир. а события внешнего мира достигают и касаются его сердца. Как ответственное существо он ощущает единство с миром и космосом. Он не просто достигает этого механическим путем, как должно быть по теории условного поведения, а реагирует чувством сердца и уникальностью индивидуума. Но так как он осознает свою индивидуальность, то также уверен, что его реагирование и спонтанные действия повлияют на мир и на людей в своей основе, и он может взять на себя ответственность за эти действия, потому что действует первопричинность: если я говорю или делаю что-либо, что ранит тебя, то я должен нести ответственность за боль, которую причинил тебе.

Эта нормальная ситуация нарушается, когда человек, по описанию Райха, становится «закованным в броню». В диаграмме (рис. 45) эта броня представлена волнистой линией под поверхностью, или мембраной, организма.

Рис. 45

В результате броня отрезает чувства в центре от ощущений на периферии. При этом она разделяет единство организма и действительное единство его взаимоотношений с миром. Теперь у него имеются внутренние чувства и внешнее реагирование, внутренний мир и внешний мир, с которым он идентифицируется, но из-за расщепления эти миры разъединены. Броня похожа на стену, и человек может быть по одну сторону или по другую, но не с обеих сторон одновременно.

Мистическое сознание прямо противоположно механистическому. Последнее уже и остро сфокусировано, потому что любой объект окружающего должен быть изолирован, чтобы находиться под контролем. События также должны быть разъединены и изучены как отдельные случаи, в результате чего история рассматривается более как серия событий, а не постоянные стремления и борьба людей за реализацию потенциала своей жизни. Я не хочу создавать впечатление, что все механистическое сознание плохо; оно развивалось из сильного чувства индивидуальности и эгоизма западного человека на протяжении веков, чтобы утвердить свободу индивидуума. И наоборот, сознание мистика настолько широко в своей окончательной форме, что смысл его рассеивается и теряется. Мне кажется, мы можем просто сказать, что если механистическое сознание не видит лес из-за деревьев (потому что оно намеревается срубить их), то мистическое сознание не видит деревьев в лесу. Я вспоминаю некоторых людей, которые настолько «влюблены» в людей, что не могут видеть или реагировать на человека, находящегося непосредственно перед ними. Возникает и другая аналогия. Мистик, идущий с широко открытыми глазами, удивляется Вселенной, не видит камней на своем пути и спотыкается об них. Но это все равно. Механист, внимательно смотрящий на камни, которые могут помешать ему, не видит красоту неба.

Нельзя решить этот конфликт, пытаясь делать то и другое: смотреть вниз, смотреть вверх. Человеку придется стать акробатом, чтобы перелезать через стену так быстро. Единственный способ — это сломать стену, удалить броню или высвободить напряжение, о чем говорит биоэнергетика. Пока существует стена, человек разделен на мистицизм и механицизм, потому что каждый механист — это мистик внутри и любой мистик — это механист на поверхности. В своей основе они одинаковы, потому что выворачивание одежды наизнанку не меняет ее. Это объясняет, почему великий ученый, такой как Эрвин Шредингер, обращаясь к своим чувствам в книге «What Is Life?», думает мистически.

Не механистическое и не мистическое мышление называется функциональным мышлением. Я расцениваю концепцию функционального мышления, объясненного Райхом, как одно из величайших достижений человеческого разума. Она особенно помогает в понимании сознания.

Попробуем подумать о сознании как о функции, а не о состоянии, как функции разговора например. Человек может разговаривать или молчать, это зависит от его потребностей, таким образом, человек может понимать или не зависеть от ситуации. Интересно отметить, насколько тесно сознание связано с внутренней речью, которую мы в основном применяем при мышлении. Также интересно отметить, что при разговоре мы передаем информацию другим, в то время как сознание участвует в получении информации. Существует тесная связь между сознанием и концентрацией внимания, потому что, чем больше внимания мы обращаем на что-либо, тем более мы осознаем это.

Но если сознание является функцией, то оно подразумевает способность. Расширение сознания не имеет смысла до тех пор, пока человек не начинает думать о нем, как об увеличении своих способностей к познанию. Переброс внимания с одного предмета на другой не расширяет сознание, потому что в процессе рассматривания нового мы не можем видеть старое. Сознание похоже на прожектор, который освещает один аспект поля так, чтобы мы могли видеть его ясно, но тем самым в процессе движения оставляет остальное поле темным. Перемещение света не увеличивает и не расширяет сознание, потому что тогда первоначальная область становится темной и поле зрения (зрения или понимания) не меняется. Тем не менее подвижность света является фактором сознания. Человек, у которого глаза сосредоточены только на одном аспекте жизни, имеет более ограниченное сознание (способности), чем человек, который может перемещать свой взор и видеть множество различных вещей.

Сравнение сознания со светом позволяет мне представить ряд факторов, которые измеряют функции сознания. Очевидно, что яркий свет более разоблачающий, чем тусклый. То же самое и с сознанием: человек с более ясным зрением, более острым слухом, более тонким обонянием, лучшим вкусом — другими словами, с более высокой степенью воспринимающей чувствительности — имеет более высокий уровень функционирования сознания, чем человек, чья чувствительность снижена. Глубина или проникающее качество света, что является частично функцией интенсивности освещения и частично резкости, соответствует подобным факторам сознания. Существуют психологически дальнозоркие люди, которые думают глубоко и видят вперед. Это отражается в качестве их сознания. И это будет мешать, если человек не может видеть, что делается у него под носом. В конце концов, существует возможность расширять или сужать поле восприятия, чтобы уметь двигаться более свободно между механистическим и мистическим зрением, благодаря отсутствию стены.

Легко заметить, что выраженная таким образом функция сознания зависит от живости человека, и что она прямо соотносится с эмоциональным здоровьем. Однако более важно заключение о том, что способность осознавать связана с энергетическими процессами тела — а именно с тем, какое количество энергии имеет человек и насколько свободно она может циркулировать. Сознание отражает состояние внутреннего возбуждения; на самом деле, это свет внутреннего пламени, проецирующийся на два экрана — на поверхность тела и на психику.

Еще одна аналогия может помочь прояснить эти взаимоотношения. Мы можем сравнить то, что происходит в сознании, с телевизором. Телевизор состоит из аппарата, принимающего сигналы, усилителя, источника энергии (электроны), который проецируется на чувствительный экран. Когда телевизор включают и он начинает принимать поступающие сигналы, то экран зажигается и показывает картинку. Яркость и ясность изображения определяются силой потока электронов и чувствительностью экрана. Подобные факторы действуют в сознании: энергетический заряд импульсов, текущих от центра, и чувствительность двух поверхностей — тела и разума. Мы говорим, что люди бывают толстокожими и тонкокожими в зависимости от их чувствительности. Тело без кожи не может защититься от внешних раздражителей, и такой человек гиперчувствителен и уязвим для каждого дуновения ветерка. Такое состояние является болезненным.

Телевизор является механическим устройством, но из-за того, что в функционировании тела имеются механические аспекты, такое сравнение возможно. Однако у тела имеется своя собственная энергия и эго, или воля, которые могут направлять эту энергию для удовлетворения потребностей. Мы можем направлять наше сознание на одну или другую часть тела по желанию. Мы делаем это, сосредоточивая внимание на этой части. Например, я могу смотреть на свои ноги и представлять их, шевелить ими и ощущать их кинестетически или позволить энергии и чувствам протекать в них, и в любом случае они могут теплеть и дрожать. Только тогда я осознаю свои ноги живой и чувствующей частью своего существа. Есть различные уровни сознания, которые требуют пояснения.

Я обсуждал это явление ранее в данной книге, показывая, как человек может направить внимание на руку и таким образом увеличить заряд в ней. Точно так же, когда рука, нога или любая другая часть тела становится энергетически заряженной, внимание переносится на эту часть и она сознается. Увеличение заряда приводит эту часть в состояние напряжения, т. е. внимания. Это не хроническое напряжение в зажатой или спазмированной мышце, а живое, позитивное состояние, которое естественно может привести к реагированию или расслаблению. В мускулатуре оно называется тенденцией или готовностью к действию. В пенисе это является условием выражения сексуальной любви.

Хотя мы можем направлять наше внимание действием воли, а это подразумевает, что это имеет некоторую степень контроля над течением энергии в теле, наибольшее количество времени наше внимание занято внешними или внутренними событиями. Много раз я указывал, что в основном воля является механизмом чрезвычайной ситуации. Если наши ответы спонтанны, то периферические части тела, которые находятся в контакте с миром, должны быть относительно заряжены все время и находиться в состоянии готовности к реагированию, т. е. когда мы просыпаемся, то обычно находимся в относительном состоянии внимания или готовности. Другими словами, мы находимся в сознании. Также следует, что зона нашего сознания пропорциональна тому, насколько заряжено тело, в то время как степень сознания зависит от интенсивности заряда. Во сне, когда заряд оттекает с поверхности тела зона внимания и сознания уменьшается до нуля. Это также случается, когда человек теряет сознание.

Я упомянул, что существуют уровни сознания. Сознание младенца находится на ином, более низком уровне по сравнению с сознанием взрослого человека. У младенца большее осознание тела, чем у взрослого, но оно менее определенно и менее совершенно. Младенец чувствителен к большему количеству телесных ощущений, но меньше осознает специфические ощущения, такие как эмоции или мысли. Сознание обостряется с ростом и развитием эго, которое само по себе является кристаллизацией сознания. Поэтому я рассматриваю уровни сознания как смежные, имеющие общую границу с иерархией личностных функций, как я описывал их раньше. Они показаны на диаграмме уровней сознания (рис. 46).

[Надписи (сверху — вниз): Само-сознание; Эго; Мысли, Принципы; Эмоции, Чувства; Ощущение телесных процессов; Естественные и всеобщие процессы; Подъем уровней сознания.]

Рис. 46.

Осознание процессов в теле является самым глубоким и широким уровнем сознания. Этими процессами являются ритмическое дыхание, вибрирующее состояние мускулатуры, непроизвольные и спонтанные действия, ощущения движения и пульсирующее расширение и сжатие кардиоваскулярной системы. Мы в основном осознаем последнее только в состояниях сильного возбуждения или мистицизма. Это уровень, на котором мы ощущаем наше отождествление с жизнью, природой и космосом. У первобытных людей это сознание описывалось как мистическое соучастие, означающее мистическую идентификацию с природой и всеобщими процессами. В крайнем случае человек теряет ощущение своей уникальной индивидуальности, так как граница себя становится настолько неопределенной, что более не существует отличий личности от окружающего. Это также уровень инфантильного сознания, которое, однако, имеет противоположную от мистического сознания направленность. Первое растет по направлению к дифференциации личности, в то время как последнее движется к недифференцированной личности.

По-моему, следующий уровень сознания включает ощущение специфических эмоций. Совсем маленький младенец не чувствует гнева, печали, испуга или счастья. Эти эмоции в некоторой степени зависят от осознания внешнего мира. Например, гнев подразумевает прямую борьбу против «враждебных» сил вне организма. Младенец будет бороться против ограничивающей силы, но его действия будут случайными и ненаправленными. Ему не хватает сознательного контроля движений, и он еще не чувствует природы внешних сил. Эмоции печали означают чувство потери, которое маленький ребенок не может понять. Он плачет в ответ на состояние напряжения, возникающее от болезненного состояния (голод, дискомфорт и так далее). Нельзя сказать, что он не ощущает потери; младенец, плачем зовущий свою мать, плачет потому, что он потерял необходимую связь с матерью, но пока он не рассматривает ее как внешний объект, ассоциирующийся с чувствами удовольствия, он не будет чувствовать потерю.

Сознание раскрывается как бутон цветка так медленно, что человек не может постигнуть изменение. Несмотря на это, наше сознание может различать ступени, которые мы можем описать в ходе анализа. Память играет важную роль в функции сознания.

Когда ребенок начинает осознавать свои мысли или думать сознательно? Хотя я не могу дать точный ответ на этот вопрос, но уверен, что существует время, когда эти аспекты функции сознания начинают действовать. Мне кажется, что сознание мышления связано с использованием слов, по крайней мере для большинства из нас. Но так как слова возникают при социальных взаимоотношениях и используются при обмене информацией, то эта ступень сознания ассоциируется с ростом познания социального мира. По мере увеличения этого мира собственное пространство человека несколько уменьшается и позиция человека (эго, индивидуальность) становится более определенной.

Мышление, сознательное или объективное, дает подъем сознанию эго. Человек видит себя в этом мире как сознательное действующее лицо, которое может выбирать поведение. Важным выбором является, говорить правду или быть обманутым^*. Этот выбор означает, что сознание может поворачиваться другой стороной, чтобы осознать себя в своем мышлении как объективный фактор. Проще говоря, человек может думать о своих размышлениях. Это развитие создает двойственность, которая характеризует современное сознание. Человек является как субъектом, так и объектом, он осознает себя и действующим лицом, и тем, над кем производятся действия.

На уровне эго сознание двойственно, но не расщеплено. Расщепление имеет место, когда сознание переступает пределы личности, давая подъем самосознанию. Это не то же самое, что осознание себя, а патологическое состояние, когда сознание становится настолько сильно сфокусированным на себе, что движение и выражение болезненны и затруднены. Такое состояние сознания, нередкое при шизофрении, на мгновение может произойти с обычным человеком. Глубина сосредоточения сужает сознание до точки, когда начинается риск его разрушения или увядания, что особенно пугает.

Анализы, приведенные выше, делают ясной одну вещь: по мере поднятия к верхним уровням сознание не расширяется, а сужается, что увеличивает его сосредоточенность и способность видеть различие. С другой стороны, тогда как сознание углубляется, чтобы включить чувства, ощущения и телесные процессы, создающие их, оно становится шире и более пространно. Чтобы подчеркнуть это различие, буду использовать два очень общих термина — психическое и телесное сознание, — для того чтобы представить вершину и основание треугольника соответственно.

У многих людей, особенно у тех, которых характеризуют как интеллектуалов, преобладает умственное сознание. Они считают себя очень сознательными людьми и являются таковыми, но их сознание ограничено и сужено — ограничено их мыслями и представлениями и сужено из-за того, что они видят себя и весь мир только в рамках своих мыслей и образов. Они легко выражают свои мысли, но испытывают сильные затруднения в распознавании или выражении своих чувств. Обычно они не знают, что происходит в их телах, и точно также не знают ничего о людях, которые окружают их. Они говорят о своих чувствах, но не ощущают их и не действуют в соответствии с ними. Они сознают только идею чувств. О таких людях можно сказать, что они не живут полной жизнью, они думают о своем пути по ней. Они живут только умом.

Телесное сознание является полной противоположностью. Оно характерно для детей, которые живут в мире своего тела и чувств, и для взрослых, которые сохраняют тесную связь с ребенком в себе. Человек с телесным сознанием знает, что и где он чувствует в своем теле. Но он также может вам сказать то, что чувствуете вы, и как он видит это в вашем теле. Он ощущает вас, как тело, и реагирует на вас, как на тело; его не обманет «новое платье короля».

Существует большая разница между осознанием тела и телесным сознанием. Человек может сознавать свое тело умственным сознанием, головой, и это характерно для многих людей, которые занимаются физической культурой (например, посещают центры здоровья, чтобы улучшить свою фигуру) или профессиональной атлетикой и исполнительскими видами искусства (цирк, театр и т. д.). В этом случае тело рассматривается как инструмент эго, а не как истинное Я. В биоэнергетической терапии я работал с такими людьми и давно преодолел свое удивление от того, насколько мало они находятся в контакте со своим телом.

Я не говорю, что телесное сознание лучше умственного, хотя обратная позиция встречается нередко. Я мало рассматриваю диссоциированное умственное сознание, но чрезвычайно много касаюсь умственного сознания, которое полностью связано с телесным. Также я касаюсь телесного сознания исключительно как незрелого уровня развития личности.

Конечно, биоэнергетика стремится расширить сознание с помощью увеличения телесного сознания человека. При этом она не может позволить себе (и не делает этого) пренебречь важностью умственного сознания. Однако в курсе биоэнергетической терапии сознание может быть повышено при помощи использования языка и слов. Все-таки мы должны понимать, что наша культура в основном является культурой «умственной» и что нам, к сожалению, не хватает телесного сознания.

Телесное сознание занимает срединное положение между умственным и бессознательным и, таким образом, служит для связи и ориентации нас в таинственных силах нашего организма. Мы можем упростить рис. 47, чтобы показать эти взаимоотношения.

[Надписи (сверху — вниз): Эго сознание, Телесное сознание, Бессознательное.]

Рис. 47.

В то время как умственное сознание не имеет прямой связи с бессознательным, телесное — имеет такую связь. Бессознательное является таким аспектом нашего телесного функционирования, который мы не ощущаем и не можем постичь. Таким образом, хотя мы можем усилием внимания осознать наше дыхание и некоторые состояния нашего сердца, мы не можем осознать, как работают наши почки, не говоря уже о тонких реакциях, которые происходят в тканях или на клеточном уровне. Самые существенные процессы метаболизма находятся за пределами восприятия. Таким образом, значительная часть нашей жизни происходит в темной области, которую не может осветить сознательный разум. И так как умственное сознание является чистым светом, оно боится темноты.

На уровне умственного сознания мир представляет собой ряд неоднородностей, несвязанных событий и причин. Неотъемлемой сущностью разума или сознания эго является то, что оно создает двойственность и делит на части существенное единство всех естественных функций. Альбер Камю (Albert Camus) прекрасно выразил это поэтически: «Пока разум хранит молчание в бездвижном мире своих надежд, все отражается и приходит к согласованию в единстве ностальгии. Но с первым движением мир раскалывается и опрокидывается: несметное количество мерцающих фрагментов предлагается для понимания» /27/. Вмешательство сознательного разума имеет разрушительный эффект. Теоретически проблема состоит в том, как воссоздать это единство сознательно.

Из-за невозможности сделать это Камю назвал этот мир «абсурдным». Но нужно ли это делать? Эта проблема, мучающая многих мыслителей, не мешает среднему человеку. Я никогда не слышал, чтобы пациент жаловался на это. Его жалобы сосредоточены на практических предметах обсуждения и конфликтных переживаниях. Я никогда не видел пациента, который бы страдал от «экзистенциальной» тревоги. В каждом случае, с которым я работал, тревогу можно было отнести к «удушью в тесном месте». Почему мы предполагаем, что сознание сможет дать все ответы, когда все факты показывают, что оно создает столько же проблем, сколько и решает? Почему мы настолько самонадеянны и верим, что можем знать все? Это не является необходимостью.

Ответ на эти вопросы заключается в том, что мы стали бояться темноты, бессознательного и тех таинственных процессов, которые поддерживают наше существование. Несмотря на все достижения науки, они остаются загадкой, и я доволен, что в нашей жизни остается некоторая тайна. Свет без тени является болезненно ослепляющим. Если мы сможем осветить все, то мы рискуем создать состояние видимости, при котором лед, небо и горизонт неотличимы друг от друга, и это разрушит наше сознание. Это может быть похоже на вспышку света в мозгу эпилептика, которая вызывает конвульсии и потерю сознания. По мере того как мы продолжаем поднимать сознание на вершину пирамиды, мы легко можем пропустить состояние самосознания и стать неподвижными. Биоэнергетика поступает по-другому. Расширяя сознание по направлению вниз, она перемещает человека ближе к бессознательному. Наша цель — это не сделать бессознательное сознательным, а сделать его более знакомым и менее пугающим. Когда мы снижаемся к границе области, где телесное сознание соприкасается с бессознательным, мы начинаем понимать, что бессознательное — это наша сила, в то время как сознательное — это предмет нашей гордости. Мы ощущаем единство жизни и понимаем, что жизнь является смыслом жизни. Мы даже можем обратиться к будущему и позволить бессознательному погрузить нас в прекрасный сон или экстатический оргазм. Тогда мы обновляемся в глубоком подсознательном источнике нашего бытия и можем подняться в новый день с повышенным сознанием, которое не требуется держать в эфемерном свете из-за страха темноты.

Слова и повышение сознательности.

В первой главе я писал, что Райх имел возможность помогать некоторым пациентам развивать рефлекс оргазма за очень короткое время, но он не удерживался в посттерапевтический период. Под давлением повседневной жизни проблемы возникали заново и способность пациента отдаваться своему телу ослабевала. Но что конкретно означает «проработка проблем»? Мы бойко используем этот термин без расшифровки его значения.

Аналитически говоря, проблема считается проработанной, когда человек знает свои что, как и почему. В чем заключается проблема? Как она влияет на мое поведение в жизни? Почему у меня эта проблема?

Техника психоанализа направлена на то, чтобы найти ответы на эти вопросы. Тогда почему это не работает более эффективно? Ответ заключается в том, что существует четвертый фактор, экономической выгоды, или энергетический. Райх показал, что пока не было изменения в сексуальном фукционировании пациента, или в его энергетической структуре, т. е. пока у него не появлялась энергия для более полной разрядки, -состояние пациента значительно не улучшалось.

Одного знания недостаточно. Мы все знаем людей, которые знают что, как и почему о своих проблемах, но не способны поменять эмоциональное реагирование. По психологии написано так много книг, из которых легко можно получить довольно исчерпывающие знания о личностных проблемах. Эти книги редко помогают человеку проработать свои проблемы даже тогда, когда они представляют полную информацию относительно того, что, как и почему. Причина в том, что знание является функцией умственного сознания, которое не обязательно проникнет и подействует на телесное сознание. Конечно, оно может подействовать на телесное сознание. Это случается в первые дни психоанализа, до того как человек становится психологически искушенным. Тогда пациент, сон которого был интерпретирован как стремление к инцесту со своей матерью, становится эмоционально расстроенным и физически возбужденным этим известием. Оно ударило по нему, на что он среагировал всем своим существом. Это была впечатляющая проницательность. Сейчас пациенты бойко говорят о своей ненависти к матери или о том, как мать отвергала их без какой-либо сильной эмоциональной или активной заботы.

Точно такая же ситуация, когда говорили о чувствах, не ощущая их, привела Райха сначала к развитию техники характерного анализа, а затем техники «разбронирования» тела. Мы все еще пытаемся уловить тайну слов, как будто от их произнесения вещи изменяются. Я думаю, дело заходит дальше. Часто мы используем слова не для того, чтобы менять что-то. Мы чувствуем себя в безопасности, пока можем говорить об этом, потому что разговор уменьшает потребность чувствовать и действовать. Слова являются заменой действия, иногда очень необходимыми и ценными, а иногда они блокируют жизнь тела. И когда слова используются как заменитель чувств, они абстрагируют и уменьшают жизнь.

Всегда существует опасность положиться на слова, хотя они не выражают правду о человеке. Люди лгут умышленно. Они не могут делать этого на телесном уровне, потому что маскировка чувств выдает неискренность. В курсе терапии я не часто сталкиваюсь с людьми, которые сознательно лгут мне, хотя это случается. Но в таком случае дело в самообмане, когда человек утверждает что-то, что, по его мнению, является правдой, но это не совпадает с правдой его тела. Люди часто говорят: «Я чувствую себя прекрасно», в то время как даже беглый взгляд обнаруживает, что они выглядят усталыми, опечаленными или угнетенными. Это может быть непреднамеренная ложь; часто люди возводят фасад из слов, чтобы скорее успокоить себя, чем остальных.

Кто отважится сказать, что верит всем словам, которые говорят люди? Такой человек будет совершенно наивным или глупым. Любой терапевт не доверяет словам пациента до тех пор, пока не проникает за фасад или за защиты, которые пациент бессознательно воздвиг против самораскрытия.

Поэтому можно понять, почему Райх пытался проникнуть за слова и лечить проблемы пациента на телесном, или энергетическом, уровне. Тогда почему же он потерпел неудачу? Потому что, несмотря на недостоверность, слова необходимы для человеческого функционирования.

Слова являются большим хранилищем опыта. Они выполняют эту функцию на культуральном уровне, в сказках, которые нам рассказывают, и в книгах, которые мы читаем. Это не только хранилище, они гораздо более важны. История записана не только словами, существуют остатки материальной культуры древнего человека, которые мы обнаруживаем или сохраняем из прошлых времен, но изучать историю без обращения к словам, письменным или устным, будет сверхчеловеческой задачей.

Слова выполняют одну и ту же функцию для индивидуума и общества. Живая история жизни человека находится в его теле, но сознательная история жизни — в его словах. Если у него не будет достаточных воспоминаний о своем опыте, то будет мало слов, чтобы описать его. Если у него есть воспоминания, они будут переведены в слова, которые он сформулирует для себя, скажет или напишет. В любом случае, если память переводится в слова, она принимает объективную реальность, увеличивающуюся, когда слова выражаются. При моей личной терапии, когда я увидел лицо своей матери, злобно смотрящей на меня за то, что потревожил ее своим плачем, я громко сказал: «Почему ты злишься на меня? Я плачу только потому, что хочу к тебе». Я пережил те же чувства, что и ребенок, но выразил их словами взрослого. Делая это, я точно осознал оба чувства: обиды и шока от ее реакции. Зная это, я мог понять, почему позднее в жизни я реагировал похожими чувствами шока и обиды, когда сталкивался с такой же реакцией на мое желание достичь чего-то.

Выговариваясь, я делал предметными переживания как для себя, так и для моего слушателя, Райха. Он также понимал переживания и разделял их со мной. Это делало их еще более реальными, потому что если я забывал, он мог напомнить.

Вот отдельный пример. В курсе терапии человек открывает и рассказывает много забытых переживаний, которые являются спрятанными частями личности. Возрождение воспоминаний на телесном уровне обеспечивает чувство убежденности, которое нельзя достичь никаким другим путем. Но рассказ их другому человеку придает им ощущение реальности, которое могут дать только слова. Это накладывается на часть личности или тела, вовлеченного в переживания, способствуя его интеграции в личность.

Чувства и переживания важны, потому что без них слова пусты. Но одного переживания недостаточно. Человеку нужно неоднократно говорить о своих переживаниях, проникать во все их нюансы и смысл, и делать их объективной реальностью в своем сознании. Если человек делает это, то ему не нужно снова и снова оживлять сами переживания, чтобы сделать их эффективным посредником для изменения. В этом случае слова пробуждают чувства и становятся уместной заменой для действия.

Мне кажется, что разговор настолько важен в терапевтическом процессе, что я около половины времени посвящаю разговору с пациентом. Иногда целые сессии проходят в обсуждении поведения и позы и поиска их взаимосвязи в прошлым опытом. А некоторые разговоры всегда сопровождаются работой с телом. Однако бывает время, когда я чувствую, что обсуждение повторяется и ведет в никуда. Когда такое происходит, мы переходим к упражнениям, направленным на достижение переживаний, о которых говорим.

Читатели, хорошо знакомые с моим неоднократным подчеркиванием прямой связи между реальностью и телом, могут быть удивлены и смущены, когда я теперь заговорил о реальности слов. Это замешательство неизбежно, если мы проигнорируем тот факт, что современный человек имеет двойственное сознание, на что я указывал в предыдущей главе. Слова не имеют такого же значения прямой действительности, как телесный опыт; их подлинной сущностью является связь между чувствами, которые они выражают или пробуждают. Поэтому слова могут быть нереальными, когда они полностью разобщены с чувствами. Для многих людей, особенно детей, слова могут быть более мощным воздействием, чем удар.

Не только детей можно глубоко ранить словами. Мне кажется, мы все понимаем этот факт. Высокосознательный человек выбирает свои слова осторожно, когда выражает критику или отрицательный отзыв, чтобы предотвратить оскорбление чувства собственного достоинства другого человека.

Слова могут как ранить, так и иметь положительное действие. Слова рекомендации или похвала ценятся сильно. Одно дело почувствовать, что ваши усилия оценили; совсем другое — услышать признание, выраженное словами. Даже тогда, когда человек чувствует, что его любят, слышать такие слова, как «я люблю тебя», волнительно, приятно и делает человека более богатым. Я могу привести много таких примеров: «ты прекрасна», «мой дорогой» и так далее.

Я могу только предполагать, почему слова имеют такую силу. Чувства субъективны; слова, однако, имеют объективное качество. Их можно не услышать или не увидеть. Также они терпимы. Все мы знаем, что нелегко сгладить последствия сказанного слова. Сказанное однажды слово, кажется, сохраняется, некоторые могут звучать сквозь века. Слова Патрика Генри: «Дай мне свободу или дай мне смерть», — сохранились как памятник человеческому характеру даже после того, как человек и ситуация исчезли из памяти. Слова Шекспира имеют похожее бессмертное качество.

Так как слова являются хранилищем опыта, они также служат для создания и формирования будущего опыта. Когда мать говорит своей дочери: «Мужчины эгоистичны. Не доверяй им», — она, во-первых, передает свой собственный опыт, а во-вторых, формирует будущий опыт общения своей дочери с мужчинами. Совсем не обязательно добавлять приказ. Если просто сказать, что мужчины эгоистичны или мужчинам нельзя доверять, то это будет иметь такой же эффект. Это то, что мы называем обучением. Цель школы — передать прошлый опыт ребенку в основном в форме слов и в этом же процессе создать будущие отношения ребенка с миром в соответствии с этим опытом.

Я не могу углубляться в вопрос ценностей или помех, которые создает процесс обучения детей. Институт обучения был необходим для развития нашей настоящей культуры. Предметом спора в любой школьной программе является то, был ли правильно воспринят передаваемый опыт. Конечно, в процессе обучения нередко встречаются искажения.

Мы соприкасаемся с силой слов при формировании опыта. Что произойдет с ребенком, которому родители твердили: «Ты никогда ничего не делаешь правильно»? Этот ребенок до некоторой степени будет всю последующую жизнь страдать от ощущения, что он никогда ничего не делает правильно. Чувство некомпетентности будет присутствовать независимо от того, как хорошо он устроился в жизни. Эти слова отпечатались в мозгу ребенка, и стереть их — непростая задача.

Занимаясь психотерапией, я в большинстве случаев обнаруживал причины такого негативного программирования. Одна пациентка рассказывала, как мать сказала ей: «Ни один мужчина никогда не захочет тебя». И эти слова были как проклятие, лежащее на ней. Другой пример. Пациент сказал мне: «Я не могу иметь друзей. Я ожидаю и хочу от людей слишком многого». Я знал, что это действительно так, но не знал, почему он, зная это, упорствует в своих непомерных требованиях. Как выяснилось в процессе терапии, пациент был убежден в том, что его мать относилась к нему враждебно. Тогда я спросил у него: «Не слишком ли много ты требуешь от матери, ведь она не является твоим врагом». Он тут же ответил: «Да, слишком много». Когда я спросил: «Почему?», он сказал, что не мог иметь такую мать. Я указал ему на то, что в моем вопросе стоял глагол требовать, и не иметь. Он ответил: «Моя мать всегда говорила, что я слишком много требую».

Ребенок никогда не требует «слишком много». Он требует то, что хочет. «Слишком много» является взрослой оценкой, которая служит для того, чтобы заставить ребенка почувствовать себя виноватым только за то, что он требует. В результате чувство вины заставляет человека требовать так много, что его могли отвергнуть! Отвержение поддерживает его чувство вины, и он оказывается в порочном круге.

Силе одних слов можно противостоять только силою других. В новых словах должна содержаться правда, они должны колокольным звоном отдаваться внутри пациента, чтобы освободить его от связывающих слов. Это то, что мы делаем при работе над проблемой, аналитически разъясняя, что, как и почему. Этот процесс приводит к тому, что аналитики называют инсайт, что можно определить как «видеть искажения впечатлений».

Я не утверждаю, что только анализ и инсайт изменят личность. Существует другой важный фактор, энергетический, который надо рассматривать на телесном уровне. Я убежден в том, что изменение в личности может поддерживаться только тогда, если имеет в результате тщательной работы над проблемами место достаточный инсайт.

Быстрое «излечение», которого добивался Райх, можно назвать магической трансформацией, или трансцендентальным опытом, который зависел от личности самого Райха и от того, что он делал. Я тоже делал подобные «чудеса» с пациентами, но также знал, что такие изменения не удержатся. Так же как изменение может произойти при одном стечении обстоятельств, оно может быть утеряно при другом. Когда оно утеряно, пациент не знает пути к свободному состоянию. Ему нужна карта, так же как Конвею, когда он искал Шангри-Ла.

Одной из целей анализа является создание такой карты в мозге пациента. Это карта слов, созданная из воспоминаний и поэтому представляющая полную историю жизни человека. Когда она собирается вместе, как кусочки головоломки, то, наконец, приобретает смысл, и человек видит, кто он есть и как он находится в этом мире, так же как он знает все «почему» своего характера. Результатом является повышенное осознание себя, своей жизни и мира в целом. На протяжении всей моей терапии с пациентами я чередовал расширение сознания на телесном уровне и повышение его на вербальном.

Одна из моих пациенток выразила эту идею кратко. Она сказала: «Если вы не будете словами выражать ваши чувства, они не будут срабатывать до конца. Это последняя скрепка. Это та вещь, которая направляет изображение». Я понял прямо. Слова направляют изображение лучше или хуже. Я пойду дальше и скажу, что слова создают представление о мире вокруг нас в наших умах. Без него мы потеряны, и это одна из причин, по которой шизофреники являются потерянными. У них нет полной картины мира или себя, а только разрозненные фрагменты, которые они не могут сложить вместе. Если картина внешне кажется полной, но не точна из-за иллюзий, то получается невротическая ситуация. По мере терапии человек получает все более ясную и правдивую картину того, что представляет его жизнь и кто он есть. Терапия не заканчивается, пока картина не становится полной. Но я должен повторить еще раз, эта картина вербальная, а не визуальная. Посредством верных слов мы видим и узнаем себя. Вследствие этого мы можем полно выражать себя.

Использование верных слов является энергетической функцией, потому что это функция сознания. Это осознание точного соответствия между словом (или предложением) и чувством, между идеей и мнением. Когда слова и чувства связаны или совпадают, энергетический поток, который получается в результате этого, увеличивает состояние возбуждения в уме и теле, поднимающее уровень сознания и обостряющее его фокус. Но установление контакта не сознательное действие. Мы совершаем сознательные попытки найти верные слова, соответствующие нашим чувствам — каждый писатель делает это, — но само по себе соответствие происходит спонтанно. Правильные слова проскальзывают на место иногда неожиданно, когда мы открыты нашим чувствам и позволяем им течь. Я верю, что энергетический заряд связан с возбужденными чувствами и активизирует нейроны мозга, участвующие в словообразовании. Когда эти нейроны соответствующим образом реагируют на чувство, ощущение, то появляется правильное соответствие и кажется, что наступает просветление в голове.

Некоторые люди используют слова, не связанные с чувствами. В таком случае мы говорим о человеке, что он живет рассудком или находится «не в своей тарелке». Эти выражения также могут означать, что слова не имеют отношения к реальной ситуации. Мне интересно выражение само по себе, потому что это язык тела и он означает некоторое осознание динамических процессов, участвующих в вербальной коммуникации. Это становится понятным, когда мы сопоставляем эти выражения с противоположными: «Он говорит от всего сердца» или «Его слова идут прямо от сердца». Если человек говорит от сердца, это проявляется в тоне его голоса и в использовании слов, которые просто и прямо выражают сердечные чувства говорящего. Когда человек говорит от сердца, мы непосредственно находимся под впечатлением от его целостности и единства со своими высказываниями.

Если слова человека исходят только из его головы, они уменьшают эту простоту и непосредственность. Они или технические, или интеллектуальные и отражают первоначальный интерес говорящего больше к идее, чем к чувству. Я не критикую такую речь, когда она уместна. Но даже в этой ситуации большинство хороших ораторов вносят в свою речь язык тела и чувств. Они делают это потому, что не могут полностью разобщить свои мысли и чувства.

Разобщение этих двух вещей ведет к чистой интеллектуализации, которую некоторые люди принимают за эрудицию. Независимо от того, что говорит человек, можно обнаружить, что его высказывания скучные и ведут в никуда. Недавно по телевизору я видел интервью между Вильямом Баклеем, младшим, и Малькольмом Маггериджем. Контраст речи между этими двумя людьми был поразительный. Маггеридж выражал свои идеи довольно простым языком и с чувством. Баклей, напротив, в основном использовал слова из философских трактатов. Маггеридж был интересен, а Баклей скучен, и эта разница проявлялась в их телах. У Маггериджа, более старшего по возрасту, были ясные блестящие глаза и живые приятные манеры, у Баклея глаза водянистые, он был холоден и сдержан.

Слова являются языком эго, так же как движение — языком тела, поэтому философия эго занимается словами, которые использует человек. Ни одна серьезная работа по человеческой личности не может проигнорировать важность эго и его психологии, но ни одна не может быть и ограничена в этом аспекте личности. Эго — это не человек, и оно не функционирует отдельно от тела. Диссоциированное эго и диссоциированная интеллектуальность представляют собой потерю целостности в личности. Психология эго не способна преодолеть эту проблему, потому что ее исключительное сосредоточение внимания на эго усугубляет эту диссоциацию. Нужно подходить к проблеме со стороны тела пациента и его чувств, чтобы начать процесс исцеления. Но этот подход также односторонний.

Только посредством слов мы можем довести конфликт до головы и разрешить его. Я использую слово «голова» в буквальном смысле, т. е. голова тела. Все организмы движутся по жизни головой вперед, так же как они вошли в жизнь головой вперед. Голова с ее эго-функциями является острой точкой тела. Представьте себе стрелу без наконечника — и вы получите картину тела с чувствами, но без головы, которая переводит эти чувства в эффективное действие в мире. Но давайте не будем забывать, что наконечник стрелы без самой стрелы или эго без тела -просто остаток того, что когда-то было жизненной силой.

Принципы и характер.

Равновесие является важным качеством здоровой жизни. Это утверждение настолько очевидно, что не нуждается в подтверждении. Мы говорим о сбалансированном питании, о надлежащем равновесии между отдыхом и работой, между умственной и физической деятельностью и так далее. Однако мы обычно не осознаем, насколько глубоко принципы равновесия действуют в наших телах и в природе, хотя мы все больше и больше ощущаем их решающее значение. Мы завоевали природу, эксплуатируем и используем ее, нарушая прекрасный экологический баланс, от которого зависит наше выживание. Теперь, когда наша жизнь находится под угрозой, мы начинаем осознавать опасность нашего невежества и жадности. То же самое мы сделали и со своим телом.

Химические процессы организма требуют поддержания равновесия между водородом и гидроксильными ионами в крови и в других жидкостях организма. Оптимальное количественное соотношение представлено кислотностью 7,4. Избыток ионов водорода создает состояние ацидоза; недостаток — приводит к алкалозу. Это может привести к коме или смерти. Так как жизнь не является неподвижным состоянием, а процессом, включающим постоянное взаимодействие и обмен с окружающей средой, кислотность крови непостоянна и колеблется от 7,38 до 7,42.

Если равновесие слишком сильно сдвигается в кислотную сторону, то дыхание углубляется и становится более частым, при этом происходит усиленное выведение углекислого газа через легкие и соответственно концентрация ионов водорода уменьшается. Если оно сдвигается в щелочную сторону, снижение частоты дыхания ведет к удерживанию двуокиси углерода и к увеличению ионов водорода в крови.

Мы знаем, что внутренняя температура нашего тела должна относительно устойчиво держаться около 98,6 Т (37 °С). Однако мы не осознаем тонкий механизм, который стабилизирует нашу температуру. Когда мы замерзаем, то дрожим. Дрожь — это не бессмысленная реакция. Гиперактивность мышц при дрожании производит тепло, которое требуется для поддержания температуры тела. Дрожание стимулирует дыхание. Непроизвольный тремор мышц в биоэнергетической терапии имеет похожее действие. Повышенная температура тела автоматически разряжается увеличением потоотделения и уменьшается при снижении мышечной активности.

Водная среда организма должна поддерживаться на оптимальном уровне, что позволяет избежать как дегидратации, так и гипергидратации. На бессознательном уровне в теле уравновешиваются поступление жидкости и ее выделение. Сознательный разум играет небольшую роль в этом процессе, ограничиваясь поиском и питьем воды, когда тело посылает сигнал потребности в этом. Тело «знает», что ему нужно и что делать. Это «знание» настолько удивительно, что Уильям Кэннон, который изучал эти процессы, назвал свою работу «Мудрость тела» (The Wisdom of the Body).

Человек сознательно вмешивается в эти процессы, когда гомеостатический механизм нарушается в результате болезни. Его вмешательство направлено на восстановление баланса, чтобы тело могло излечить само себя и само поддерживать свои жизненные функции. Равновесие является важным принципом.

В условиях нашей большей активности равновесие также важно. Это хорошо видно, когда мы стоим или идем. Мы стоим на двух ногах, и только когда мы стоим на двух ногах, мы хорошо сбалансированы. Можно нарушить равновесие человека, приказав ему постоять на одной ноге. Мы делаем это во время упражнения падения. Мы ходим или бегаем на двух ногах и прекрасно поддерживаем наше равновесие, переступая с одной ноги на другую. Мы не делаем этого сознательно. Если мы активно подключим сознание к этой деятельности, то мы далеко не уйдем. Примером может послужить притча о сороконожке, которая пыталась решить, какую ногу двигать и в какой последовательности. Бедное создание вообще не могло двигаться.

Равновесие подразумевает двойственность, как наличие двух ног, или полярность, как северный и южный полюса магнита. Равновесие -это не статичное явление, потому что если бы оно было таковым, движение было бы невозможно. Было бы невозможно ходить, если бы обе ноги были одинаковы и двигались одновременно. Человек бы прыгал, а не ходил. Жизнь — это движение и в то же время равновесие, или равновесие в движении. Это равновесие в движении достигается чередованием возбуждения с одного полюса на другой, с левой ноги на правую и обратно, от вдоха к выдоху, от растяжения к сжатию, от сознания дня к бессознательности ночи. Ритмичная деятельность тела является единством, лежащим в основе всех двойственностей, которые мы осознаем.

В жизни не существует двойственности, которая бы не основывалась на единстве. И нет единства без соответствующей двойственности. Эту концепцию двойственности и единства жизненных процессов я унаследовал от Вильгельма Райха. Я расцениваю ее как величайший вклад в понимание как человеческой личности, так и жизни. Он постулировал ее как принцип единства и противоположности всех природных функций. Двойственные вещи всегда прямо противоположны.

Наш логический разум видит вещи только двойственными: как причину и следствие. Это механическая позиция. Наш духовный разум, если можно использовать это определение, видит только лежащее в основе единство. Это дает начало мистической позиции. Понимание парадокса единства и двойственности является областью функционального мышления. Это требует нового сознания, не мистического и не механического. А жизнь -это парадокс. Это огонь, который горит в воде, не на воде, как горит масло, а как часть воды. Удивительно то, что мы не сгораем и не растворяемся в воде. Мне кажется, что эту загадку никогда не удастся разрешить, по крайней мере, я так надеюсь. Тайны важны для человека, потому что без них мы можем потерять свое чувство благоговения или, наконец, наше уважение и почтение к самой жизни.

Функциональное мышление диалектично, и я использовал диалектические диаграммы в своей работе, чтобы объяснить эти взаимоотношения. Еще на одной я покажу взаимоотношения между двумя формами сознания.

Сознание всегда двойственно: умственное или телесное, мысли или чувства. Единство существует только на уровне подсознательного или в телесных процессах за пределами восприятия. Как мы можем знать о существовании единства, если мы не ощущаем его? Мы можем сделать вывод о его существовании, мы можем интуитивно чувствовать взаимоотношения и смутно чувствовать единство, потому что граница между сознанием и бессознательным — это не стена, а сумеречная зона. Во время нашего ежедневного перехода через эту зону мы получаем много намеков на такое. Мистики, у которых сознание легче расширяется в эту сумеречную зону, более, чем другие, понимают это.

Существует и другой путь ощутить единство. Рассудочное, или умственное, сознание и телесное не только взаимодействуют друг с другом, но и соприкасаются и иногда сливаются. В пылу и волнении слияния они сублиминируются и становятся единым сознанием, т. е. как сознанием, так и бессознательным в одно и то же время (другой парадокс). В своей жизни я переживал ряд подобных переходов. Ребенком я так волновался, наблюдая за игрой, что в какое-то мгновение не мог сказать, сплю я или нет. Я должен был ущипнуть себя, чтобы понять это. И в сексе я испытал оргазм, который привел меня в состояние полета, уничтожил мои границы и дал мне осознать мое неосознанное. Это экстатические переживания. Они происходили со многими людьми. Когда они происходят, человек «знает» и чувствует единство жизни.

Все-таки большую часть времени мы функционируем с двойственным сознанием. И нормально, что экстаз может быть единственным экстраординарным переживанием, если это настоящий экстаз. Однако мы находимся ближе к тому состоянию, когда сознание повышено и расширено. Две стрелы на диалектической диаграмме подходят близко друг к другу (рис. 48).

[Надписи (сверху — вниз, слева — направо): Рассудочное сознание; Телесное сознание; Мысли; Чувства; Повышение сознания; Расширение сознания; Бессознательное, Телесные процессы, Повышенный энергетический заряд или возбуждение.]

Рис. 48.

Чтобы это произошло, мы должны принять двойственную природу сознания. Экстаз не существует только с одной стороны, это есть встреча противоположностей, которая создает вспышку перехода.

Если мы принимаем двойственность сознания, мы должны принять и то, что на сознательном уровне понимаем двойственную природу нашей личности. Когда человек сосредоточивается на мышлении, как делаю я, когда пишу, он осознает свой разум и свои умственные процессы. Так как мысли каждого человека уникальны, он понимает, что у него свой разум. Затем, если человек сосредоточивается на своем теле, он начинает понимать, что у него своя собственная жизнь. С точки зрения сознания, он должен спросить: «Кто я? Это психика или это живое тело?». Ответ очевиден — и то и другое, но обычно мы не можем осознавать и то и другое сразу. Сознание не может сосредоточиваться на двух различных действиях одномоментно. Представьте себе два самолета, летящих в двух различных секторах неба, и один прожектор, пытающийся поймать оба самолета в луч света; это невозможно. Но эта проблема человеческой двойственности обычно не волнует нас. Прожектор сознания находится на вращающемся столике, который поворачивается легко и быстро. Он вертится между секторами настолько быстро, что может поддерживать обе перспективы в нормальном объеме внимания.

Я могу проиллюстрировать эту концепцию, так как использую эту способность сознательно, выступая публично. За многие годы я выучил, что хороший оратор никогда не теряет связи с аудиторией. Читая лекции, я ввел себе в практику, которая сейчас превратилась в привычку, смотреть на людей в аудитории, чувствовать их и разговаривать с ними. Я должен добавить, что из-за этой привычки мне труднее говорить в микрофон, не имея перед собой слушателей. Но в этой привычке, или практике, существует еще одна проблема. Если человек слишком сильно сосредоточивает свое внимание на слушателях, то он может потерять связь с собой, кто он, где он находится и что ему нужно говорить. А человек не может быть в двух местах одновременно.

Все ораторы сталкиваются с этой проблемой. Читая приготовленный текст, легко потерять связь с аудиторией. Необходимо отрываться и поглядывать на людей, чтобы время от времени устанавливать с ними контакт. Я направляю свое внимание от слушателей к себе и обратно в плавной ритмичной манере так, чтобы не было перерывов в контактах. Этот принцип ритмичности действует в нас все время, хотя большинство из нас не осознают его действие. Это как хождение, которое возможно только при попеременном движении одной ноги за другой.

Я верю в ценность двойственности на сознательном уровне. Без нее мы не могли бы двигаться так плавно и так эффективно, как это делаем, и встречаться с различными непредвиденными обстоятельствами в жизни. Биоэнергетика работает на этой основе. Она чередует внимание с тела на разум и обратно, и это направлено на развитие сознания пациента до такой точки, когда он сможет объединить оба аспекта своего сознательного бытия в объеме своего внимания.

Конечно, эта двойственность существует только на сознательном уровне. Ниже уровня сознания находится единство; человек — это не только думающий разум или чувствующее тело, а живой организм. Но так как большая часть нашей жизни проходит в сознательном состоянии, нам нужно иметь возможность функционировать с двойственностью. Так, вся теория гештальт-психологии основывается на том, что не существует переднего плана без заднего, нет изображения без пространства, в котором оно существует, каждое качество имеет противоположное себе.

В личности это означает, что не существует мыслей без обрамления из чувств, в которых эта мысль образуется. Но фокусирование света осознания на мысли погружает остальную сферу деятельности в темноту, и мы часто теряем из вида чувство, которое было поводом для этой мысли. Конечно, мы можем проверить наши чувства и убедиться, что они гармонируют с нашими мыслями. Однако нередко мысли и чувства противоречат друг другу. Я воздержусь от любых попыток объяснить, почему это так. Переживание этого противоречия встречается очень часто. Я хочу купить большую лодку, но думаю о цене и ее обслуживании и попадаю в конфликт. Или я хочу доставить себе удовольствие очень вкусным десертом, но думаю о лишней массе, которую могу набрать, и получается конфликт.

Все терапевты имеют дело с конфликтами, не такими, которые описаны выше, а похожими на те, когда имеет место конфликт между чувством или желанием, которые человек хотел бы выразить, но боится последствий. Так как последствий не происходит, то страх присутствует как мысленный объект, т. е. мысль, ассоциированная с телесным реагированием. Я не говорю, что страх мнимый, потому что он мысленный. Он переживается физически, как страх, хотя возникает в результате умственной деятельности. Терапия имеет дело с сильными конфликтами, когда чувства, ищущие выражения, важны для целостности личности, а последствия угрожают этой целостности. Когда мы не можем разрешить значительный конфликт, единственным решением является подавить желание или чувство, что уничтожит страх и, в конце концов, приведет к подавлению конфликта. Человек удаляет из сознания целую ситуацию, и тогда в некотором смысле она перестает существовать. Однако конфликт не исчезает. Он просто исчезает с поля зрения и структурируется в теле на бессознательном уровне.

Эта манера обращения с конфликтами создает различные структуры характера, которые я описывал. Мы считаем такие приспособления невротическими, потому что они серьезно нарушают способности человека функционировать как единое целое и как эффективный индивидуум.

А как относительно неневротичные люди справляются с бесчисленными конфликтами, которые возникают в их жизни между мыслями и чувствами? Я считаю, что они сознательно вырабатывают приемлемый кодекс поведения, который противоположен бессознательно структурированным паттернам поведения. Этот кодекс поведения принимает форму принципов.

Интересно, что когда мы используем слово «характер» в отрицательном смысле, оно не всегда имеет этот скрытый смысл. На самом деле слово «характер» часто использовалось для обозначения определенных достоинств, и в этом случае оно связывалось со словом «хороший», как в словосочетании «человек с хорошим характером», в то время как у остальных людей был «плохой характер». Слово «характер» родственно слову «характерный» и подразумевает, что человек ведет себя в типичной или предсказуемой манере, хорошей или плохой. Предсказуемость также означает зависимость; вы можете зависеть от человека с хорошим характером и быть добродетельным и от человека с плохим характером и быть безнравственным или беспринципным.

Но если поведение человека не структурировано и не копия, то откуда берется предсказуемость? Другими словами, как может относительно здоровый, спонтанный и способный к полному самовыражению человек иметь характер? Во-первых, мы должны видеть разницу между характером и характерной структурой. Добавление слова «структура» означает, что паттерн поведения не определен сознательно, а бессознательно зафиксировался и затвердел на телесном уровне. Если поведение человека управляется сознательными руководствами или принципами, он будет вести себя характерно до тех пор, пока эти принципы способствуют его благосостоянию.

Концепция принципов редко упоминается в теории личности. В нашей культуре мы почти достигли точки, когда любой принцип считается плохим, потому что он устанавливает границы и определяет реагирование. Это относится к моральным принципам, которые многие люди рассматривают как ограничение их свободы или права на самовыражение. Однако это не так, ведь принципы являются признаком человека, который достиг более высокого уровня сознания. Конечно, я говорю о принципах, которые человек развивает сознательно. Они могут совпадать с теми, которые общество поддерживает и продвигает.

Мы видели, что сознание начинается с восприятия ощущений. Ощущения обычно ограничены и неопределенны. В этом отношении они контрастируют с чувствами, которые более глубоки и более определенны. Когда чувства становятся сильнее и определяются более четко, мы называем их эмоциями. Так, человек может говорить о чувстве тоски или унижения, но он назовет это эмоцией. Беда заключается в том, что мы используем слово «чувство» для обозначения всех телесных ощущений. Теперь, когда наши эмоции объединились с нашими мыслями, мы можем говорить о принципах. Порядок развития следующий:

1) Ощущение;

2) Чувство;

3) Эмоции;

4) Принципы.

На уровне принципов эго и тело мысли и чувства объединены в единое сознание.

Один из принципов, который приписывают себе многие люди, это правдивость. Человек может говорить правду из-за страха наказания всевидящим Богом (и это будет принудительная процедура) или из-за внутреннего убеждения, что это правильный путь поведения. Но чтобы прийти к такому убеждению, человек должен иметь выбор между правдой и ложью. Тогда убеждение возникает на основании опыта говорить правду и говорить ложь. Если человек говорит правду, он осознает гармонию между чувствами и утверждениями и ощущает удовольствие, появляющееся в результате этой гармонии; в случае лжи эта гармония уменьшается, и человек может остро чувствовать болезненность конфликта. Тогда можно сделать сознательный выбор, основанный на телесных ощущениях.

Все дети иногда лгут в тот или иной период своей жизни. Они делают это для того, чтобы изучить роль обмана и почувствовать силу, которую он несет. Дети будут лгать, чтобы испытать возможность обманывать своих родителей. Это дает им чувство контроля, если это удается сделать незаметно. Но они также будут лгать, если будут бояться последствий, которые может принести правда. В обоих случаях они что-то приобретают и что-то теряют. Приобретение было в ощущении силы и контроля или предотвращении наказания. Но при этом потеряется удовольствие быть честным. Если потеря будет больше, чем приобретение, то ребенок будет знать, что ложь, за исключением необычных обстоятельств, не окупается. Он будет знать, что ложь дорого стоит с точки зрения хороших ощущений, и он придет к убеждению, что ложь — это зло. Его тело и разум скажут ему это, и он поверит этому не только головой, но и всем сердцем. Его убеждение будет основываться на знании и чувстве. Со временем и с дальнейшим опытом правдивость для него станет делом принципа. Он будет избегать конфликтов и расходования энергии, решая, говорить правду или лгать во многих ситуациях, с которыми он столкнется в жизни.

Принцип действует, как колесо балансира в часах, которое поддерживает установленный ритм механизма. Принцип поддерживает равновесие между мышлением и ощущением так, что они оба находятся в гармонии, и им не надо постоянно и сознательно контролировать друг друга. Принципы способствуют упорядоченной жизни; я убежден, что без них не было бы ничего, кроме хаоса.

Мне кажется, что при отсутствии принципов в жизни человека не может быть равновесия. Становится легко дойти до крайностей, оправдывать средства целью и следовать моментальной прихоти. Человек может занять абсурдную позицию, решив, что каждое чувство должно выражаться, потому что он не знает, где остановиться, или, что в равной мере абсурдно, что все поведение должно логически контролироваться. В последнем случае мы имеем чрезвычайную ригидность, в первом -отсутствие структуры вообще. Люди с принципами избегают этих крайностей, потому что сам принцип представляет собой гармонию противоположностей, неразрывность мышления и чувств, и это равновесие настолько существенно, что делает ровным течение жизни.

Важно понимать, что истинные моральные принципы не могут быть внушены проповедями, угрозами или наказанием, которые могут заставить человека колебаться, солгать или нет, но решение в каждой ситуации будет приниматься заново. Это не то же самое, что иметь принципы, которые избавляют человека от конфликта. Кроме того, навязывание внешнего воздействия, будь то проповедь или угроза, нарушает внутреннюю гармонию и делает более трудным развитие внутреннего убеждения, необходимого для принципа. Позвольте мне сказать так: принципы — это не приказы, а убеждения.

Я приведу пример, как устанавливаются принципы. Я лечил молодого человека, вовлеченного в окружение, связанное с наркотиками, хотя он и не стал жертвой героина. Работа со своим телом и выражение своих чувств (избивание кушетки в гневе, например) привели его к состоянию, когда у него в теле появились приятные ощущения. Затем однажды он пришел ко мне в кабинет и рассказал, что прошлым вечером он курил марихуану в доме приятеля. «Я потерял все приятные ощущения, которые получил, так тяжело работая», — сказал он. — «Теперь я знаю, что марихуана не для меня». Мысли и чувства вместе создали это убеждение. Это было первое утверждение принципа, который мог стать сильнее по мере увеличения приятных ощущений, потому что он знал, что может потерять, принимая наркотики.

Невозможно развивать принципы, если человеку нечего терять. Без приятных ощущений нет мотивации защищать целостность личности. Вопрос принципов в терапии никогда не ставится до тех пор, пока тело не восстанавливается до состояния удовольствия существенным снижением его мышечных напряжений и блоков. Тогда основание для принципов возникает спонтанно, так как пациент стремится понять, почему он теряет эти чувства в повседневной деятельности. В конечном итоге он развивает свои собственные принципы поведения, которые помогают ему поддерживать состояние удовольствия или приятных ощущений и которые так важны для понимания себя и своего функционирования как целостного человеческого существа.

Я не думаю, что общество ошибается, когда пытается внушить моральные принципы молодым людям. Каждое поколение старается передать свой опыт следующему, чтобы облегчить его путешествие по жизни. Принципы, такие как Десять Заповедей, возникли из накопленного людьми опыта. Но обучение принципам эффективно только тогда, когда вера наставника вытекает из его собственного внутреннего убеждения или чувства. В этом случае он может ожидать, что люди последуют принципам с удовольствием. Отсутствие удовольствия и приятных ощущений у старшего поколения заставляет молодых сомневаться в его принципах. Также не имеет смысла предлагать принципы, приносящие телу боль. Принцип предназначен не для примирения человека с его страданиями, а для обеспечения внутренней гармонии, которая делает возможной спокойную и радостную жизнь. Принципы — это не техника выживания. Когда все сосредоточено на выживании, принципы неприменимы. Прежде чем говорить о принципах, мы должны быть уверены, что молодежь находится в зоне телесного и психического комфорта. Принципы помогают им защищать эти добрые чувства.

Люди открыли много принципов, которые управляют их поведением в интересах хорошего самочувствия. Правдивость — это один из них; уважение к личности или собственности людей — другой. Несколько лет назад мы с женой провели неделю в Гваделупе. Моя жена познакомилась с местным жителем, который работал в саду. Во время беседы она заметила, что никогда не пробовала сахарный тростник. Он предложил ей попробовать его, и они договорились встретиться и пойти на поле, где растет сахарный тростник. Когда они встретились, этот человек сказал, что поле находится недалеко от гостиницы. По пути они прошли несколько полей с тростником, и моя жена в ожидании повернулась к нему. Увидя ее движение, мужчина просто сказал: «О! Это не мое». И он отвел ее на свое поле, где собрал для нее несколько стеблей тростника. Было бы очень просто взять несколько стебельков с любого поля, но это противоречило его принципам не брать то, что не принадлежит ему. Я должен вам сказать, какое уважение почувствовала моя жена к целостности этого человека.

С точки зрения биоэнергетики, принцип — это поток возбуждения или энергии, который объединяет голову, сердце, гениталии и ноги в одном непрерывном движении. У меня есть ощущение правоты относительно этого, потому что человек чувствует себя соединенным, единым и целостным. Ему не нужно, чтобы кто-нибудь подтверждал эту действительность, и это не предмет для спора. Но это его личное убеждение, и он никому это не навязывает.

Возможно, самая большая проблема нашего общества заключается в недостатке моральных принципов у многих его членов. Но я не думаю, что навязанная мораль может работать. Если она получает поддержку большинства, то может держать нескольких людей в рамках, но никогда не сможет контролировать большинство. Я не верю, что навязанная мораль действительно работала когда-нибудь. Моральные кодексы прошлого не были навязаны, несмотря на все противоположные доказательства. Моисей дал своему народу Десять Заповедей, и если они не совпадали с их внутренними убеждениями о добре и зле, то скоро могли быть отвергнуты.

Моральные принципы не являются абсолютными, хотя некоторые близки к этому. Они развиваются для того, чтобы помогать людям чувствовать добро и функционировать эффективно в данной культуральной ситуации, и они становятся недействительными, когда терпят неудачу в достижении этой функции. Правдивость может казаться естественным моральным принципом, но существуют условия, при которых правда будет означать проявление слабости или трусости. Человек не говорит правду врагу, если это предаст его друзей. Здесь предполагается более глубокий принцип верности. Но независимо от культуральной ситуации людям нужны моральные принципы, чтобы направлять и управлять поведением. Без них общество распадется до состояния хаоса и люди станут отчужденными. Если люди развивают свои собственные принципы, то я уверен, что они окажутся такими же и в данном культурном окружении, потому что природа человека одинакова.

В 1944 г. я писал статью по юношеской сексуальности для журнала Райха (Sex Economy and Orgone Research). В то время защита прав подростков на сексуальную жизнь считалась опасным делом. Обсуждая это со мной, Райх сказал: «Лоуэн, не всегда благоразумно говорить правду. Но если ты не можешь сказать правду, то не говори ничего». Райх был человек принципов. Он жил по ним и умер за них. Можно не согласиться с его принципами, но нельзя ставить под вопрос ту целостность, которую они представляли.

Принцип, лежащий в основе биоэнергетики, — это одновременная двойственность и единство человеческой личности. Человек есть творчески мыслящее и чувствующее существо и он же просто мужчина или женщина. Он есть рациональный разум и нерациональное тело, и это просто живой организм. Он должен жить сразу же на всех уровнях, и это не простая задача. Чтобы быть целостной личностью, нужно идентифицироваться со своим телом и со своим словом. Мы говорим, что человек хорош настолько, насколько хорошо его слово. Мы с уважением описываем его как человека слова. Чтобы достичь этой интеграции, мы должны начать с существования тела. Вы — это ваше тело. Но все не заканчивается на этом. Человек должен прийти к существованию слова. Вы — это ваше слово. А слово должно исходить от сердца.

Ссылки.

2. Ibid, p. 240.

3. Ibid, p. 275.

4. Reich W. The Function of Orgasm. Berlin: Intern. Psych. Verlag, 1927.

5. Montagu A. Touching: The Human Significance of the Skin. New York: Columbia University Press, 1971.

6. Lowen A. Pleasure: A Creative Approach to Life. New York: Goward-McCann, 1970.

7. Lowen A. The Physical Dynamics of Character Structure. New York: Grune and Stratton, 1958; The Language of the Body. New York: Macmillan, 1971.

8. Lowen A. The Betrayal of the Body. New York: Macmilian, 1967.

9. Szent-Gyorvyi A. Bioenergctics. New York: Academic Press, 1957.

10. The Random House Dictionary of the English Language. New York: Randon House, 1970.

11. Lowen A. Love and Orgasm. New York: Macmillan, 1965.

12. Strough С. Breath. New York: William Morrow. 1970.

13. Ribble М. The Rights of Infants. New York: Columbia University Press, 1948.

14. Laing R. D. The Divided Self. New York: Pantheon, 1969.

15. Lowen A. Betrayal of the Body. New York: Macmillan, 1967, p. 127.

16. Ibid, p. 121.

17. Darwin Сh. The Expression of the Emotions in Man and Animals. London: Watts & Co., 1934.

18. Pfeiffer J. E. The Emergence of Man. New York: Harper & Son, 1969.

19. Reich W. The Cancer Biopathy. New York: The Orgone Institute Press, 1949.

20. Reich W. Armoring in a Newborn Infant. Orgone Energy Bulletin. New York: The Orgone Institute Press. 1951.

21. Reich W. Anorgonia in the Carcinomatous Shrinking Biopathy of Sex and Orgone Research. New York: Orgone Institute Press. 1955. Vol. IV, p. 32.

22. LaBarre W. The Human Animal. Chicago: The University of Chicago Press. 1954.

23. Selye H. The Stress of Life. New York: McCiraw — Hill. 1956.

24. Moses P. M. The Voise of Neurosis. New York: Grune and Stratton, 1954.

25. Ibid, p. 47.

26. Pierrakos J. The Voice and Feeling in Self-Expression. New York: Institute for ВioEnergetic Analyses, 1969.