Когда нам, взрослым людям, становится по-настоящему страшно? Скорее всего, тогда, когда мы соприкасаемся со смертью человека. Особенно страшно, когда гибнут дети, добровольно расставаясь с жизнью.

Осознание того, что ты был рядом и мог помочь, остановить, приходит уже после... Часто бывает, что не только учителя, психологи, но и родители не подозревают о том, что ребенок, за которого они несут ответственность, находится на грани отчаяния.

Как понять таких детей, помочь им?

Об этом мы беседуем с известным детским психиатром Еленой ВРОНО — автором популярных книг и статей, человеком, который реально помог многим детям.

Елена Моисеевна, как вы оцениваете психическое состояние современных детей и подростков?

Я не вижу оснований для того, чтобы выделять какие-то специфические проблемы, появившиеся в последние годы у подростков. Конечно, социальный и бытовой стресс, который переживает вся Россия, невротизирует население в целом. Но когда мы имеем дело со взрослыми, это проявляется более резко.

Что касается детей и подростков, то здесь повышенной тревожности и невротизации сегодня я как раз не вижу. Сегодняшние дети и подростки — это люди, которые либо родились во время перестройки, либо сформировались, когда уже наступили социальные изменения, поэтому им нет нужды адаптироваться к такой жизни, они живут в таких условиях с самого рождения.

Часто приходится сталкиваться с семьями, в которых родители тревожны от того, что они не востребованы, что испытывают необычные для них материальные затруднения, что они просто не вписываются в схему жизни. Они сами невольно создают трудные условия для жизни детей.

Хотя, конечно, нельзя забывать о том, что социальное расслоение не способствует ни общественному оптимизму, ни улучшению взаимоотношений между людьми.

Я знакома с ситуацией в Москве, где очень разные школы и очень разные дети. Правда, разница между десятиклассниками и пэтэушниками всегда была, сейчас это выражено особенно ярко.

А что оказывает наиболее сильное воздействие на психическое здоровье нынешнего поколения детей?

Я категорически не хочу присоединять свой голос к тем, кто стремится объяснить все происходящее в этой сфере социальными изменениями. Конечно, социальные факторы играют большую роль.

Однако я думаю, что в большой степени на психическое состояние и детей и взрослых влияют последствия разного рода свобод. Любая жесткая система, как бы она ни была плоха, не дурна для обыденной жизни: тихо, чисто, про страшное никто не говорит.

Сейчас все «шлюзы раскрылись», причем для всего — не только для хорошего, но и для плохого. Взять хотя бы тот факт, что сейчас, когда границы стали прозрачными, в страну хлынули наркотики, и тяжелые: не «травка», а героин. Это препараты, которые у подростков вызывают очень быстрое привыкание и тяжелую зависимость.

Было бы неверно утверждать, что раньше этой проблемы совсем не было. Не было героина, но был клей «Момент» и были маленькие дети, которые начиная с 6–7 лет пропадали по подвалам, поскольку были выброшены из семей. Они надевали на голову целлофановый пакет, в который был накапан клей, и «смотрели мультики». При этом виде токсикомании зависимость возникает вообще моментально, очень быстро формируется энцефалопатия. Такие же дети выброшены из семьи и сейчас, только утешаются они если не клеем, то чем-то менее разрушительным для здоровья.

Елена Моисеевна, давайте приблизимся к вашей «специализации» — подростковым и детским суицидам. Как влияют социальные факторы на рост подростковых самоубийств?

Определяющую роль играет ситуация в семье, то есть то состояние, в котором пребывают родители, и те взаимоотношения, которые возникают внутри семьи.

Раньше в Москве был детско-подростковый суицидологический кабинет. Когда ему «исполнилось» 10 лет, мы проводили анализ опыта работы, в частности, нас интересовало то, чем объясняет свою суицидальную попытку сам пациент, отвечая на вопрос: «Что же случилось?»

В наш кабинет попадали дети и подростки, которые совершили хотя бы один суицидальный поступок, а родители при этом обратились в службу «Скорой помощи». В противном случае, никто никогда в жизни об этом не расскажет.

70% наших пациентов в качестве повода, толкнувшего их на попытку суицида, называли разного рода школьные конфликты. Но когда разбираешься в существе дела, то, как правило, обнаруживаешь неблагополучие в семье. Однако это «неблагополучие» имеет не внешний, но содержательный характер: речь идет о дисфункциональных паттернах взаимодействия в семье, где в первую очередь нарушены родительско-детские отношения. Роль «последней капли» играют школьные ситуации, поскольку школа — это место, где ребенок проводит значительную часть своего времени. В школьном конфликте могут участвовать и сверстники, и учителя: традиционная школа жесткая, нормативная, не гибкая, к ребенку не расположенная.

Суицидальное поведение — это ответ на глубинные переживания, а они связаны с тем, что по-настоящему актуально. Чем младше ребенок, тем в большей степени он внедрен в жизнь семьи, тем больше своим суицидом он «дебатирует» именно с семьей.

Отчасти становится понятно, почему в, казалось бы, благополучной Америке часты случаи диких агрессивных поступков детей. Например, расстрел одноклассников...

Это кризис семьи, который переживает весь мир. Отношения в семье меняются, меняется и степень поддержки, которую имеет в ней человек, что служит условием возникновения разного рода пограничных расстройств, а депрессия — именно такое расстройство. Ну а агрессия — типичная «маска» депрессии у подростков.

Если вернуться к суицидам (а истинный суицид без депрессии у подростков представить невозможно), нужно подчеркнуть: психологические и эмоциональные особенности в подростковом возрасте обусловливают склонность к суициду.

Какие психологические особенности подростков делают этот возраст особенно опасным?

Психическая организация подростка очень нестабильна, причем на всех уровнях: эмоций, чувств, интеллекта.

Это и крайняя неустойчивость самооценки и при этом максимализм; и неадекватное представление о собственной компетентности, социальной компетентности в частности; и снижение настроения, тревожность, легко возникающие страхи. Страхи нередко бывают беспредметные, возникающие вследствие «метафизической интоксикации».

Я не люблю приводить примеры, но без них трудно понять глубину и особенности переживаний подростка.

Ко мне попал 14-летний мальчик с угрозой суицидальной попытки. Так редко бывает. Обычно встречаешься с ребенком тогда, когда он эту попытку уже совершил. «Мир ожидает экологическая катастрофа, — говорил он, — нет смысла жить»...

Это ход рассуждений, типичный для подростка, глобальную проблему он переживает как личную трагедию. Много позднее, в течение терапии, изменение своего состояния он сформулировал так: «Мое мнение относительно судеб мира не изменилось, однако относительно моей личной судьбы у меня появилась надежда...». Конечно, это мальчик, склонный к рефлексии, таких не так уж и много, но они, как правило, и совершают истинные суицидальные поступки.

Всегда ли подростки, совершающие попытки суицида, действительно хотят лишить себя жизни?

Часто они совершает шаги, которые по существу не являются суицидальными поступками: аутоагрессивное действие производится подростком для того, чтобы изменить неприятную ситуацию в свою пользу. Если ребенок в состоянии аффекта (например, во время ссоры с родителями) хватается за нож, шагает с подоконника...

Подросток вообще недорого ценит жизнь и готов рискнуть ею ради того, чтобы настоять на своем, отомстить.

В этом возрасте совершаются как истинные попытки, так и парасуициды. Нередко создается впечатление, что подросток не совершит тяжелой попытки и его угроза — пустое. Конечно, пережить самоубийство своего ребенка, считая это адекватным ответом на созданную тобой же ситуацию, очень трудно.

Нередко дети совершают попытки без тяжелых медицинских последствий. Они и не скрывают, что не собирались умирать, а хотели отвлечь родителей, или, наоборот, привлечь чье-то внимание, или кого-то наказать, демонстрируя суицидальные намерения.

К несчастью, такие демонстрации нередко бывают переигранными. Они думают: «Все рассчитано, выбраны лекарства, от которых нельзя умереть».

А выбирают они, как правило, руководствуясь внешним видом таблетки или вкусом облатки... Это очень опасный самообман: считать, что подростки не совершают опасных для жизни поступков, и поэтому их угрозы можно не принимать всерьез.

Можно ли как-то отличить истинный суицид от ложного, демонстративного?

В свое время я смогла убедить коллег в том, что провести четкую границу между истинными и демонстративно-шантажными суицидальными попытками можно лишь для взрослых.

В подростковом возрасте такой границы нет. Любое аутоагрессивное действие подростка следует рассматривать как поступок, опасный для его жизни и здоровья. Конечно, надо понимать, что происходит на самом деле, потому что от этого зависят стратегия и тактика нашего поведения. Но относиться к каждому такому случаю мы должны с одинаковой долей серьезности.

Подростки часто повторяют суицидальные попытки, причем следующая попытка нередко бывает более тяжелой, поскольку в ней учитывается опыт неудавшейся. Даже если подросток совершает демонстративную суицидальную попытку, используя ее для эффективного воздействия на окружающих, нужно помнить: это неадаптивный способ разрешения ситуации, и есть большая опасность переигранной демонстрации, последствия которой могут быть весьма и весьма плачевными.

Что нужно знать родителям, чтобы не подтолкнуть ребенка к трагическому поступку?

Родителям следует помнить, что аффекты разрушительны для подростка. Суицидальная угроза, высказанная в аффекте, как правило, осуществляется, и последствия бывают очень тяжелыми.

Были ли в вашей практике случаи раннего детского суицида?

Суицидальные поступки до 10 лет совершаются нечасто, я знаю около 30 таких случаев. Чем меньше возраст ребенка, тем более травматичными бывают попытки. Падение с большой высоты, попытки самоповешения совершают, как правило, маленькие дети.

Суицидоопасной чаще всего была реальная жизненная ситуация: либо пренебрежение ребенком, либо насилие по отношению к нему. Матери таких детей, как правило, сами не подвергают их жестокости, но они детей отвергают и допускают насилие над ними со стороны других.

Елена Моисеевна, говорят, что суицид — «заразное» явление, особенно среди подростков. Так ли это?

Расширенный суицид — вещь часто встречающаяся. Подростки вообще внушаемы. Если в школе была серьезная попытка самоубийства, и в особенности — завершенная, следует ожидать, что за ней потянется «шлейф» подражательных попыток.

Известно, что самоубийство кумира влечет за собой эпидемию суицидальных попыток фанатов. Особенно теперь, когда с развитием электронных средств массовой информации аудитория кумира превратилась действительно в мировую, трудно бывает оценить масштабы такой эпидемии.

К сожалению, далеко не везде есть кризисные центры и телефоны доверия, куда дети и подростки могут обратиться в критические моменты. Часто единственным человеком, способным оказать более или менее квалифицированную помощь, является школьный психолог. Что вы ему посоветуете?

Во-первых, школьным психологам надо читать побольше специальной литературы. Во-вторых, при малейшем подозрении на психическую патологию у ребенка надо обязательно проконсультироваться у психиатра. Без ведома родителей этого делать нельзя, но обсудить ситуацию со специалистом психолог имеет право.

Если есть подозрение, что у ребенка депрессия, нужно всячески стараться объяснить родителям, чем они рискуют, если оставят ребенка без помощи.

Не будет ли это воспринято подростком как предательство со стороны психолога? Ведь часто дети обращаются к нему как к доверенному лицу.

Нет. Подростку нужно сказать: «Твое состояние, возможно, связано с тем, что ты в последнее время не можешь самостоятельно справляться со своими проблемами. По поводу этого нам нужно обязательно получить квалифицированную консультацию, а по правилам эту консультацию нельзя получить без ведома родителей. Давай подумаем вместе, как мы родителей в эту ситуацию будем включать». Если же у подростка проблемы с родителями, это вопрос каждого отдельного случая.

Что является психологической профилактикой суицидального поведения?

Психологическая поддержка, принятие, способствование личностному росту, ранняя диагностика депрессии.

Как вы относитесь к разного рода тестам и опросникам, призванным выявить риск суицидального поведения?

Такая диагностика, как правило, абсолютно непродуктивна. Конечно, нужны определенные психологические способы для выявления «группы риска» по суицидам. Здесь могут быть использованы проективные методики: тест неоконченных предложений, например, который дает возможность определить жизненную перспективу ребенка. Что касается различных психолого-диагностических опросников, то мы можем определить по ним, в частности, высокий уровень тревожности или склонность к депрессии.

Когда меня спрашивают, кто составляет группу риска в отношении суицида среди подростков, я отвечаю: «Все». Психика подростка наделена такими свойствами, которые предрасполагают его к суициду. Исходя из этого, любой подросток входит в группу риска.

Будет очень полезно, если психолог расскажет учителю, что такое суицид, как выглядит депрессивный подросток. Ведь классическое представление о том, что это ребенок с грустными глазами, не всегда соответствует действительности. Депрессивным может оказаться как раз тот, кто выпивает, смолит папироску и хамит маме.

Правомерно ли утверждать, что суицидальное поведение чаще встречается у детей

из неблагополучных семей?

На этот вопрос я бы не дала однозначного ответа. Та семья, которая называется и видится как неблагополучная, как правило, в фокусе внимания помогающих специалистов.

На мой взгляд, в большей степени чреваты суицидом критические ситуации, возникающие именно в благополучных семьях. Что такое «благополучная» семья? Это нередко закрытая семья, которая соответствует социальным нормам, а какой ценой это соответствие достигается — никому не известно. Внутри такой семьи возможно и насилие (в первую очередь — эмоциональное), и пренебрежение, и завышенные требования, и жестокие наказания. Проблема преодоления насилия над детьми сегодня весьма актуальна.

ПРИЗНАКИ ГОТОВЯЩЕГОСЯ САМОУБИЙСТВА

О возможном самоубийстве говорит сочетание нескольких признаков.

1. Приведение своих дел в порядок — раздача ценных вещей, упаковывание. Человек мог быть неряшливым, и вдруг начинает приводить все в порядок. Делает последние приготовления.

2. Прощание. Может принять форму выражения благодарности различным людям за помощь в разное время жизни.

3. Внешняя удовлетворенность — прилив энергии. Если решение покончить с собой принято, а план составлен, то мысли на эту тему перестают мучить, появляется избыток энергии. Внешне расслабляется — может показаться, что отказался от мысли о самоубийстве. Состояние прилива сил может быть опаснее, чем глубокая депрессия.

4. Письменные указания (в письмах, записках, дневнике).

5. Словесные указания или угрозы.

6. Вспышки гнева у импульсивных подростков.

7. Потеря близкого человека, за которой следуют вышеперечисленные признаки. Потеря дома.

8. Бессонница.

ВОЗМОЖНЫЕ МОТИВЫ

· Поиск помощи — большинство людей, думающих о самоубийстве, не хотят умирать. Самоубийство рассматривается как способ получить что-либо (например, внимание, любовь, освобождение от проблем, от чувства безнадежности).

· Безнадежность — жизнь бессмысленна, а на будущее рассчитывать не приходится. Потеряны всякие надежды изменить жизнь к лучшему.

· Множественные проблемы — все проблемы настолько глобальны и неразрешимы, что человек не может сконцентрироваться, чтобы разрешить их по одной.

· Попытка сделать больно другому человеку — «Они еще пожалеют!» Иногда человек считает, что, покончив с собой, унесет с собой проблему и облегчит жизнь своей семье.

· Способ разрешить проблему — человек рассматривает самоубийство как показатель мужества и силы.

КАК ПОМОЧЬ

ВЫСЛУШИВАЙТЕ — «Я слышу тебя». Не пытайтесь утешить общими словами типа «Ну, все не так плохо», «Вам станет лучше», «Не стоит этого делать». Дайте ему возможность высказаться. Задавайте вопросы и внимательно слушайте.

ОБСУЖДАЙТЕ — открытое обсуждение планов и проблем снимает тревожность. Не бойтесь говорить об этом — большинство людей чувствуют неловкость, говоря о самоубийстве, и это проявляется в отрицании или избегании этой темы. Беседы не могут спровоцировать самоубийства, тогда как избегание этой темы увеличивает тревожность, подозрительность к терапевту.

БУДЬТЕ ВНИМАТЕЛЬНЫ к косвенным показателям при предполагаемом самоубийстве. Каждое шутливое упоминание или угрозу следует воспринимать всерьез. Подростки часто отрицают, что говорили всерьез, пытаются высмеивать терапевта за его излишнюю тревожность, могут изображать гнев. Скажите, что вы принимаете их всерьез.

ЗАДАВАЙТЕ ВОПРОСЫ — обобщайте, проводите рефрейминг — «Такое впечатление, что ты на самом деле говоришь...», «Большинство людей задумывалось о самоубийстве...», «Ты когда-нибудь думал, как совершить его?» Если вы получаете ответ, переходите на конкретику. Пистолет? А ты когда-нибудь стрелял? А где ты его возьмешь? Что тогда произойдет? А что если ты промахнешься? Кто тебя найдет? Ты думал о своих похоронах? Кто на них придет? Недосказанное, затаенное вы должны сделать явным. Помогите подростку открыто говорить и думать о своих замыслах.

ПОДЧЕРКИВАЙТЕ ВРЕМЕННЫЙ ХАРАКТЕР проблем — признайте, что его чувства очень сильны, проблемы сложны — узнайте, чем вы можете помочь, поскольку вам он уже доверяет. Узнайте, кто еще мог бы помочь в этой ситуации.

ТЕЗАУРУС

Попытка самоубийства — серьезная попытка самоуничтожения, которая могла привести к смерти.

Суицидальные действия — саморазрушительный поступок, который, однако, не мог стать причиной смерти.

Угроза самоубийства — высказывание, которое раскрывает желание самоуничтожения. Даже если это сказано в шутливом тоне или с целью привлечь внимание, к этому следует отнестись серьезно. Обычно подростки именно в разговоре высказывают свои мысли о самоубийстве.