– формирование многополярной мировой системы;

– трансформация экономического пространства Евразии;

– создание постсоветского Евразийского экономического пространства.

Формирование полицентричной модели мирового экономического развития является главной тенденцией глобализации.

В основе формирования данной модели лежат процессы:

– разделения мирового экономического пространства на «западные» регионы глобального влияния (Евро-Атлантика), и на «восточные», значение которых для мировой экономической системы стремительно возрастает (Восточная, Южная Азия, регион СНГ);

–рост значимости региональных союзов развивающихся государств и использование ими принципа «коллективного лидерства в решении ключевых глобальных проблем.

Разница между развитыми и развивающимися экономическими системами на современном этапе заключается в степени влияния:

– на формирование мировых экономических дисбалансов;

– на поддержание экономического роста;

– на обеспечение ресурсной экономической безопасности.

С точки зрения перечисленных выше факторов, западный развитой мир рассматривается в качестве источника мировых экономических дисбалансов, в то время как развивающиеся страны (в частности, Китай, Индия, Россия), – в качестве «локомотивов» мировой экономики, так:

– во-первых, растет динамика и доля развивающихся стран, в мировом ВВП (рисунок 1);

Рис.1. Доля в мировом ВВП развитых, развивающихся стран и переходных экономик в 1990-2010гг., в %

– во-вторых, увеличивается доля развивающихся стран в мировом товарообороте, в то время как доля развитых – снижается (рисунок 2);

Рис. 2. Доля региональных союзов НАФТА, ЕС27, АСЕАН, БРИК, МЕРКОСУР, СНГ в мировом товарообороте в 2000-2011гг., в %

Рис. 3 . Доля в мировой численности населения развитых, развивающихся и стран переходного типа в 1990-2010гг., в %

– 1) конкуренцией между Западом и Востоком за сферы глобального экономического влияния и контроль над мировыми ресурсами; формирование модели мирового развития и новой философии глобального управления. Стремление к сохранению развитыми странами глобального экономического влияния при ослаблении и отсутствии объективных экономических предпосылок к лидерству может означать активизацию вмешательства в:

– экономику развивающихся стран, обладающих выгодным геоэкономическим положением и природными ресурсами;

– региональные и межрегиональные интеграционные отношения между возвышающимися экономиками;

– 2) дисбалансом экономических и неэкономических потенциалов влияния развитых и развивающимися стран и возможностями использования развитыми державами (в частности США) неэкономических методов воздействия (институциональных, политических и, в особенности, военных рычагов). Предпосылками к активизации этих вызовов являются:

– сохранение за Евро-Атлантикой контролирующих функций над основными институтами глобального управления (МВФ, ВБ, ВТО, в значительной степени ООН);

– высокая доля участия в экономике развивающихся стран (в энергетическом секторе, во внешней торговле);

– сохранение в развитых странах «глобальных дисбалансов» между уровнем потребления инвестиций и уровнем их сбережений, долей в мировом ВВП и долей в глобальном госдолге. По данным МВФ, к 2016 г. доля США в мировом ВВП снизится до 22%, тогда как доля в глобальном госдолге увеличится до 34%;

– превосходство военного потенциала глобального влияния над экономическим. Сегодня США тратит на оборону больше, чем Китай, Россия, Япония, Индия и все остальные страны НАТО вместе взятые;

– 3) изменением в будущей модели международного экономического развития состава ведущих «игроков», при сохраняющихся критериях влияния: объем ВВП, расходы на оборону, технологический потенциал и численность населения.

При этом развивающиеся страны имеют колоссальное преимущество по последнему показателю, в связи с чем, на наш взгляд, новым критерием влияния на современном этапе глобализации становится идеология, а еще одним вызовом формирующейся международной модели экономического развития – обострение противоречий между интересами социальной экономики и интересами ТНК. Все это ведет к борьбе идеологий – традиционно западной, основанной на рыночной модели потребления и ограниченном участии государства в экономике, и идеологии социального развития в рамках модели, в центре которой стоит государство (Китай, Россия). «В течение следующих пятнадцати-двадцати лет больше развивающихся стран могут тяготеть к пекинской модели, чем традиционно западной модели рынка»¹;

Трансформация Евразии, связанная с концентрацией на континенте центров нового миропорядка и новых вызовов для экономической безопасности мировой системы является определяющей тенденцией развития континентальной экономической системы (таблица 2).

К новым тенденциям, формирующимся в Евразии, относятся:

1) формирование новой модели международного экономического развития в Евразии. В настоящее время в Евразии сосредоточены:

– во-первых, новые полюса экономического роста в лице быстрорастущих, многочисленных и крупномасштабных экономик – Китая и Индии, а также России как возрождающейся державы;

– во-вторых, регионы, которые напрямую влияют на формирование и содержание мировой экономики и политики – Европа, Северо-Восточная, Южная и Центральная Азия, Ближний Восток;

– в-третьих, центры мирового производства (новая структура производства и новые схемы размещения), мировые торговые и инвестиционные потоки;

– в-четвертых, человеческие ресурсы, качество которых будет определять новый формат международных отношений.

2) доминирование региональных проблем, имеющих в силу масштабов экономик-лидеров глобальный характер, над национальными и усиление роли региональных союзов развивающихся стран в решении глобальных проблем. Предпосылки перехода к коллективной форме глобального лидерства подготовлены институтом G20, международными союзами БРИКС и ШОС;

3) возрастание роли ресурсно-сырьевого потенциала как объекта глобальной конкуренции и глобальной ответственности, а также значимости регионов, располагающих ресурсами;

4) рост влияния человеческих ресурсов и демографического фактора на изменение качества и структуры мирового рынка труда и потребления.

Новые вызовы для экономической системы Евразии обусловлены, на наш взгляд, двумя основными проблемами:

– усугубляющимся дефицитом природных ресурсов. В условиях ограниченности ресурсов возрастет значение основных экспортеров, таких как Иран и Россия. Развивающиеся экономики, богатые природными ресурсами, выигрывают в конкурентной борьбе на рынке минерального сырья. Происходит постепенное преобразование мирового рынка минерального сырья. Продавцы ресурсов (в основном развивающиеся страны) в определенной степени могут диктовать условия, что повышает степень противостояния и риск давления со стороны покупателей ресурсов (развитых стран);

– ростом социальных и демографических диспропорций. Увеличение численности мирового среднего класса за счет демографически доминирующих развивающихся стран (в течение ближайших 20 лет увеличится на 3 млрд. человек) неизбежно отразится на глобальном балансе потребления ресурсов развития, а также на структуре мирового производства и потребления. В условиях ожидаемого снижения ресурсной обеспеченности Запада и потребительской направленности его экономического роста перспектива вынужденного снижения стандартов потребления может стать причиной «ресурсных войн» за регионы, обладающие необходимым потенциалом развития.

Новым вызовом в условиях социальной трансформации и кризиса является изменение приоритетности фундаментальных западных ценностей:

– от «демократии» к «личной безопасности». В то же время, фактор личной безопасности может использоваться как аргумент для поиска внутренних и внешних угроз в рамках «так называемой войны Запада с террором»;

– от роста «потребления» к росту «социальных гарантий». В развитых странах данный тренд стал следствием глобального финансового кризиса и кризиса социальной занятости. В развивающихся странах обеспечение социальных гарантий является объективной необходимостью на фоне несокращающегося уровня бедности.

В условиях снижения привлекательности ценностей Западной идеологии, конкуренция за «общественное сознание» и новые фундаментальные ценности создает предпосылки к идеологической войне между развитыми и развивающимися системами, особенно в условиях виртуализации общественно-политических отношений. Формирование фундаментальных ценностей жизни становится, на наш взгляд, важнейшим приоритетом государственной социальной политики.

Создание постсоветского евразийского экономического пространства – основная цель Стратегии интеграции СНГ. Современной тенденцией регионализации постсоветского пространства является ускорение интеграционных процессов под влиянием внешних и внутренних факторов (таблица 3).

Табл.3. Региональные тенденции

Специфика современного этапа региональной интеграции заключается в том, что процессы экономической устойчивости СНГ напрямую зависят от ЕврАзЭС, перспективы которого до конца не определены. Особенностью «интеграции» в формате ЕврАзЭС является влияние на его развитие следующих факторов:

– географического фактора, обусловленного размещением региона на пути перемещения центра мировой экономической активности с Запада на Восток;

– фактора экономической близости к перспективным глобальным рынкам;

– фактора участия в интеграции Центрально-Азиатского региона, как:

а) фрагмента экономического пространства ЕврАзЭС;

б) пространства, не обладающего необходимой экономической плотностью и удаленного от развитых мировых рынков;

в) пространства, определяемого в качестве «новой дуги нестабильности»².

Основные проблемы интеграционного сотрудничества в формате ЕврАзЭС обусловлены, на наш взгляд:

– асимметричностью экономических потенциалов участников группировки;

– асинхронностью интеграционных процессов внутри ЕврАзЭС;

В условиях асимметричности потенциалов стран ЕврАзЭС, новым вызовом евразийской интеграции может стать поспешность перехода к следующим этапам экономической интеграции, в частности – к созданию единого валютного пространства.

Опыт валютного кризиса ЕС показал, что в условиях кризиса даже страны Еврозоны оказались не готовы к координации усилий по его преодолению, хотя в рамках ЕС интересы больших и малых стран более или менее сбалансированы. Огромный дисбаланс сил в Таможенном союзе и любом другом формате ЕврАзЭС, по мнению российских экспертов, исключает такую сбалансированность и снятие недоверия к России, которая способна «продавить любое выгодное ей решение».³

– важной предпосылкой формирования общего валютного рынка является высокая степень реальной интегрированности экономик или высокий уровень их воспроизводственной открытости. Взаимная воспроизводственная открытость трех стран Таможенного союза в 2010 г. была в 4,4 раза меньше, чем в ЕС в 1980 г.⁴

– наконец, необходима мощная надгосударственная структура с полномочиями конфедеративной или федеративной власти и наделение ее органов всеми полномочиями по координации экономической политики государств-членов. В проекте Еврозоны руководящие органы ЕС с самого начала не располагали полномочиями для вмешательства в бюджетные дела стран участниц и корректировки их фискальных моделей, что стало проблемой управления экономическим процессами в условиях кризиса.

Таким образом, опыт интеграции развитых и развивающихся регионов, в частности Западной Европы, может быть использован в формате ЕврАзЭС лишь с учетом особенностей социально-экономического и политического развития евразийской модели интеграции постсоветского пространства.

Асинхронность интеграции в рамках ЕврАзЭС означает наличие двух пространств интеграции: пространства Союзного государства России и Беларуси и пространства, формируемого государствами Центральной Азии (Казахстан, Кыргызстан и Таджикистан), или условно «европейского» и «азиатского» фрагментов общего пространства Евразийского экономического сообщества.

На наш взгляд, перспективы региональной экономической интеграции и в целом идеи «евразийства», напрямую зависят от сближения экономических потенциалов «европейского» и «азиатского» пространств ЕврАзЭС и преодоления тенденции к «фрагментарности» экономического пространства ЕврАзЭС.

Новым вызовом «евразийству» является вероятность распада экономического пространства ЕврАзЭС, в частности, его «азиатского» фрагмента.

Общими чертами присущими «европейскому» и «азиатскому» пространству являются:

– относительно высокая макроэкономическая динамика на фоне СНГ;

– влияние сырьевого фактора на развитие национальных экономик;

– наличие государств – экспортеров (Россия и Казахстан) и государств-импортеров энергоресурсов (Беларусь, Кыргызстан и Таджикистан).

– неравнозначность экономических потенциалов и наличие лидирующего государства, являющего «центром интеграционного притяжения» для других государств (Россия и Казахстан).

Основные отличия обусловлены:

– разными уровнями экономического развития;

– неодинаковыми экономическими масштабами.

На долю «европейской» части ЕврАзЭС приходится 92% совокупного ВВП и 84% населения ЕврАзЭС, на долю «азиатской» части – 8 и 6%, соответственно;

– разными стимулами к экономической интеграции для стран ЕЭП, с одной стороны, и Кыргызстаном и Таджикистаном, с другой. Для первой группы стран основная причина интеграции – повышение эффективности и конкурентоспособности экономик, для второй – сохранение экономической состоятельности;

– различным характером внешнеэкономического сотрудничества со странами ЦАР, в частности Кыргызстаном и Таджикистаном. Страны ЦАР еще сохраняют значимость для внешнеторговой политики РК, по сравнению с другими странами ТС. Так, совокупная доля стран ЦАР в экспорте и импорте РК со странами СНГ (без стран ТС) составляет 43% и 38%, для ТС этот показатель равен – 16% и 12,5%;

– и главное неодинаковым влиянием на обеспечение региональной экономической и политической безопасности. «Азиатское» пространство ЕврАзЭС сегодня остается объектом геополитической и геоэкономической конкуренции между основными глобальными игроками. Наиболее слабыми в экономическом и политическом отношении элементами центральноазиатской социально-экономической системы являются Кыргызстан и Таджикистан, значение которых для безопасности пространства ЕврАзЭС растет.

В настоящее время ЦАР следует рассматривать как «экспериментальное пространством» для реализации тех или иных сценариев глобализации со стороны:

– внерегиональных и региональных игроков;

–«старых» и «новых» центров мирового экономического влияния;

– развитой и развивающейся экономических систем.

Основная задача современного этапа евразийской интеграции на пространстве СНГ связана с предупреждением попыток втягивания «азиатского» блока ЕврАзЭС в сферу внешнего экономического влияния (США, Китай) и ареал внешней нестабильности (Южная Азия, Ближний Восток).