Концептуализация и категоризация мира или процессы познания мира, эксплицируя ментальное пространство человека, непосредственно связаны с восприятием. Изучение восприятия как когнитивного процесса позволяет выявить приоритетность эмпирических (опытных) или теоретических (рациональных) знаний, определить способность разума выйти за пределы непосредственно воспринимаемого и раскрыть роль языка в познавательном процессе, и эти задачи всегда была объектом внимания когнитологов У. Найссера, Дж. Лакоффа, А. Пейвио, Р. Лэнекера, Дж. Миллера, Ф. Джонсон-Лери, Р. Джекендоффа, М. Минского, Е.С. Кубряковой и др.

Соотношение рационального и эмпирического в познании мира, являясь важнейшей частью философской и лингвистической эпистемологии, трактовалось ещё Платоном и Аристотелем. Дж. Беркли описывал восприятие и мышление, рациональное и эмпирическое как две разные субстанции. И восприятие, и мышление, по Беркли, кодируются знаком (языком), «тем самым предлагается своего рода «перцептивный код» дешифровки чувственно воспринимаемой действительности»[1, c.145].

Главные сведения о мире, отражённые в языке, считает Дж. Лакофф, были получены прежде всего опытным путём и связаны с «естественным» образом мира. Опытный реализм или экспериенциализм базируется на допущении о существовании реального мира вне нас как налагающего свои ограничения на формирующиеся у человека концепты. Не отождествляя восприятие и мышление, он пишет, что разум не просто зеркально отражает (репрезентирует) мир и не только обрабатывает информацию знаковым образом, а есть нечто более грандиозное, ибо обеспечивает содержательное мышление и этим, безусловно, отличается от разума машин [2, c. 50].

Стройную систему понимания восприятия создал У. Найссер. По мысли У. Найссера, восприятие как когнитивный процесс, имеет биологический характер, более врождён, и одновременно более экологически и культурно зависим. Найссер разрабатывает целую систему восприятий в виде прямой, межличностной и репрезентированной субстанций. Репрезентации - это сложившиеся единицы сознания, которыми человек оперирует в процессе мышления и формируются они постепенно. Прямое восприятие связано с ощущением и оценкой ситуации, непосредственно окружающей человека: определением его местоположения и положения предметов вокруг него, их движения, действиями самого человека с этими предметами и т.п. Параллельно системе прямого восприятия складывается система межличностных связей и деятельностей, позволяющая воспринимать коммуникативные жесты, речь, дающая возможность вступать в контакты и отношения с другими. [3, c. 139-142].

Несмотря на такую сложную структуризацию восприятия, в нём на передний план выдвигается все же перцептивная связь человека с действительностью и её репрезентация в дальнейшем ментальными структурами. При том из перцептивных систем только зрительные образы легче всего поддаются когнитивной обработке. Н.Д. Арутюнова в зрительном восприятии устанавливает следующие ментальные операции: 1) таксономия (отнесение к классу), 2) идентификация индивида (узнавание), 3)интерпретация, 4) выявление импликаций. Первые два акта основаны на сравнении с образом, т.е. определений сходств и различий, третье – на установлении знаковых отношений, «прочтений», четвёртый – на знаний каузальных, следственных и других связей. Модус восприятия и сенсорные предикаты дают богатейший материал для наблюдений над формированием суждения, переходом от событийной семантики к пропозициональной (фактообразующему значению), над синтаксисом модальности и многим другим [4, c. 120].

Затем благодаря прежнему опыту происходит узнавание – воссоздание целостной картины из совокупности свойств и признаков, т.е. подключаются память и воображение. При этом скорость процедуры очень интенсивна, ибо всё проходит очень быстро и естественно. В силу чего из некоторого слепка, отдельных фрагментов создаётся образ (схема) или представление, на следующем этапе информация подвергается сознанием обработке или осмыслению в виде суждения и умозаключения. И далее восприятие связывается с языковым обозначением.

Таким образом, общую картину восприятие – мышление – язык мы представляем в следующей модели перцептивно воспринимаемое ощущение – узнавание – классификация – представление – обработка информации – суждение – обозначение языком. Так развивается когнитивный процесс получения знаний о мире, мышлении, языке.

Средства языкового обозначения этого когнитивного цикла весьма разнообразны, ибо «люди воспринимают мир, под влиянием того, как они говорят о нём» (Дж. Миллер и Ф. Джосон-Лэри). Сюда прежде всего относится область лексической семантики, так называемые модусы чувственного восприятия: видеть, слышать, чувствовать, замечать, ощущать, слышно, видно и другие. Языковое обозначение восприятия весьма активно осуществляется в синтаксических конструкциях, пропозициональной семантике, в текстовых смыслах.

Яркое проявление подобного обозначения можно проиллюстрировать на примере древнетюркских орхонских памятниках Кюль-тегин, Бильге-каган, Тоньюкук, относящихся к эпохе раннего средневековья.

Связь сенсорно-чувственного восприятия с ментальным планом раскрывается в тексте Тоньюкука, в размышлениях советника. Узнав от лазутчика о заговоре тогуз-огузов, с киданами и табгачами, Тоньюкук свои мысли и чувства, внутреннее состояние от услышанной информации выражает следующим образом: «Услышав эти слова, я ночью не спал, днём мне не сиделось. Я посоветовался с каганом. Размышлял так: «Если объединяться эти трое - табгачи, огузы, кидане, то мы останемся сами по себе внутри (одни)» [5, с. 318]. Пропозициональная семантика проявляется здесь эксплицитно, через значение модуса: «ночью не спал и днём не сидел», значит, сильно переживал, обдумывал трудную ситуацию; ментальные глаголы «советовался», «размышлял» усиливают и подчеркивают процесс мыслительной деятельности мудрого советника.

Перцептивно воспринимаемое «сгущение материи» и «глобальное напряжение» наблюдается в тексте Бильге-кагана в описании смерти Бильге-кагана и событиях, связанных с нею: «Столько приобретя (завоевав), отец мой хан умер в год Собаки (734), в десятый месяц, двадцать шестого числа. В год Свиньи (735), пятый месяц, в двадцать седьмой (день), я устроил похороны. Букаг-тутук…

Ли сун Тай-сенгун, (был) во главе пришедших ко мне пятисот мужей. Благовонная…безмерное количество золота и серебра они принесли.

Погребальные курительные свечи они принесли и установили их. Они принесли сандалового дерева…

Столь много народа порезало себе волосы, уши и щёки. Они доставили без числа своих хороших верховых лошадей, черных соболей, голубых белок и пожертвовали покойнику» [6, c. 10-12].

Пропозициональые структуры микротекста насыщены фактообразующими смыслами (смерть кагана, приезд людей для выражения соболезнования, установление курительных свеч, оплакивание, похороны), для которых характерны признаки «реальность, верифицируемость, истинность, утвердительность» происходящих событий. Субъекты и предметы событий, вербализованные лексемами Ли сун Тай-сенгун, делегация империи из пятисот людей, сандаловые деревья, свечи, верховые лошади, черные соболи, голубые белки, являются «кирпичиками» зрительного восприятия. Погружение в мир описываемых событий усиливается предложением эмотивного характера: Столь много народа порезало себе волосы, уши и щёки.

В тексте Кюль-тегин на протяжении 20 рунических строф в русле фреймовых моделей описываются подвиги Кюль-тегина. Восприятие читателями этих подвигов осуществляется через описание повторяющихся стереотипных составляющих: указание возраста, боевого коня, врагов и их действии, поведения в бою самого Кюль-тегина. Например: «Кюль-тегин сел на белого жеребца из Байырку, бросился в атаку, одного мужа (т.е. воина) он поразил стрелою, двух мужей заколол (копьём) одного после другого. При этой атаке он погубил белого жеребца из Байырку, сломал ему бедро» [9, c. 36].

В данной строфе внимание обращается на активную деятельность Кюль-тегина в бою, глаголы динамичного действия сел, бросился, поразил, заколол, погубил, сломал помогают воспринять описываемое событие. Подобные повторяюшиеся описания подвигов воссоздают глубоко символичный образ средневекового вооруженного воина на коне, являющийся эмблемой всей средневековой цивилизации тюрков[10, c.149].

Литература
1. Беркли. «Философия эпохи ранних буржуазных революции»// Антология мировой философии в 4-х томах. Т.2. – М.: «Мысль», 1970.

2.Лакофф Дж. Мышление в зеркале классификаторов // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. ХХ III: Когнитивные аспекты языка. - М.: Прогресс.1988.

3. Neisser U. Two themes in the study of cognition // Cognition: conceptual and methodological issues. Washington, 1992.

4. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. – М.: Языки русской школы, 1999.

5. Жолдасбеков М., Сарткожаулы К. Атлас Орхонских памятников (перевод Жолдасбеков М., Шаймердиновой Н.Г., Сарткожаулы К. ). – Астана: Кюль-тегин, 2006.

6. Малов С.Е. Памятники древнетюркской письменности Монголии и Киргизии. – М-Л.: АН СССР, 1959.