Известно, что тексты Орхонских памятников являются источником мировоззренческой, исторической, социальной, этнокультурной информации о древнетюркском мире. Вместе с тем тексты памятников насыщены словами и выражениями, через которые можно установить область ментального сознания древних тюрков, рассмотреть процесс их мышления и понимания мира.

Как и во всякой древней культуре, в которой, безусловно, эмпирические познания являются доминирующими, Орхонские тексты, с одной стороны, демонстрируют сферу наивного понимания мира и связанного с ним определенные типы мышления. С другой стороны, ресурсы древнетюркского языка запечатлели высокий уровень интеллектуальной деятельности древних тюрков, тем самым как бы подтверждая мысли известного французского антрополога К. Леви-Стросса, который писал: «Может быть, в один прекрасный день мы поймем, что в мифологическом мышлении (на наш взгляд, в мышлении древних цивилизации, в т.ч. и в древнетюркском – вставка Ш.Н.) работает та же логика, что и в мышлении научном, и человек всегда мыслил одинаково «хорошо» » [Леви-Стросс, 1958, с. 16].

Веками складывающаяся наивная модель (картина) мира, составляющими которой являются наивная геометрия, наивная физика, наивная психология, наивное сознание, отражает весь спектр материальный и духовный жизни любого народа – носителя того или иного языка. Наивная картина мира означает не примитивные знания, а знания, прежде всего, донаучные и опытные, знания чувственно воспринимаемые и накопленные этносом в результате исторической познавательной деятельности окружающего мира (природы и социума). Как пишет Ю.Д. Апресян, наивные представления отнюдь не примитивны. Во многих случаях они не менее сложны и интересны, чем научные. Наивные представления хаотичны, но образуют определённые системы и, тем самым, должны единообразно описываться в словаре [Апресян, 1995, с. 351].

С наивными представлениями о мире мы встречаемся и в древнетюркских Орхонских памятниках. Например, в понимании пространства, времени, количества и в других представлениях. В текстах больших памятников (Кюль-тегин, Бильге-каган, Тоньюкук) выражение «четыре угла» (=tört buluŋ): «Четыре угла (т.е. народы, жившiе вокругъ по всемъ четырёмъ странамъ света) все были (ему) врагами; выступая съ войскомъ, онъ покорилъ все народы, жившiе по четырёмъ угламъ, и принудилъ ихъ всехъ къ миру» [Мелиоранский, 1897, КТб, 1-2].

Выражение «четыре угла» семантически многозначно, во-первых, выражает пространственное значение – огромные территории, на которых совершались походы сражения и на которые распространялась власть тюркских каганов; во-вторых, означает всеобщность, тотальность - тюрки «покорили» всех людей, все народы, что само по себе является наивным представлением о количественном составе окружающего социума; в- третьих, раскрывает донаучное понимание древними тюрками географической сферы Земли виде четырехугольного пространства. В этой связи весьма актуальны слова С.Г. Кляшторный, который отмечал, что земля представлялась создателям текстов четырёхугольным (квадратным) пространством, населённым по краям народами, враждебными тюркам [Кляшторный, 1964, с. 122].

Наивным является идея творимости ( «gylynmys» «қылымыш») мира, которая присутствует в сознании тюрков, отсюда творимость природы, людей, времени, всего сущего: «Когда были сотворены наверху всемогущий Тенгри (Небо), внизу бурая земля, между ними были сотворены сыны человеческие» [Жолдасбеков и др. КТ.I.1].

Наивные представления древних тюрков сопряжены с некоторыми типами мышления тюрков, к примеру, с формой конкретно-предметного мышления, который в становлении интеллектуальной деятельности человека является одним из промежуточных этапов взаимодействия языка и мышления. В Орхонских текстах часто встречаются слова выражения, демонстрирующие процесс конкретно-предметного мышления:

1. Небо, взявъ за чубъ (букв.: темя) отца моего Ильтерисъ-кагана, и мать мою Ильбиге-катунъ, подняло ихъ к верху (т.е. возвысило ихъ надъ народомъ) [Мелиоранский, КТб. 10-11].

2. Тенгри отца моего Эль-терис кагана и мать мою Эль –бильге –катун, подняв над головой, возвысил [Жолдасбеков и др. КТ.I. 11].

3. Я сел на царство над небогатым народом, я сел на царство над народом внутри – без пищи, снаружи – без платья (Neŋ jylsyɣ bodunqa olurmadym ičre ašsyz, tyšra tonsyz jabyz jablaq bodunqa üze оlurtym), [Жолдасбеков и др. КТ.I. 26].

4. Потом благодаря милости Тенгри и потому, что был удачлив, везуч, я возродил к жизни погибающий народ, одел раздетый народ [Жолдасбеков и др. КТ.I. 29].

5. Чтобы не исчезло имя и слава народа, добытые отцом и дядею, ради блага тюркского народа, я ночью не спал, днём не сидел без дела (tün udymadym, kündüz olurmadym) [Жолдасбеков и др. КТ.I. 27].

6. Создав государство, не сделал огнём и водой народы (ot sub qylmadym) (держал их в мире и согласии) [Жолдасбеков и др. БК.I. 22].

Выделенные и подобные им выражения, которые часто встречаются в текстах памятников, иллюстрируют конкретность мышления древних тюрков, когда «имя» ещё не оторвано от «вещи» и понятийный уровень подменяется предметным. Так, восхождение на престол Кутлук-кагана передается выражением «взявъ за чубъ (букв.: темя), возвысило», низкое социальное положение тюркского народа (бедность) выражается буквально «над народом внутри – без пищи, снаружи – без платья», удачный поход кагана прославляется как «возродил к жизни погибающий народ, одел раздетый народ», миролюбивость Бильге-кагана предается через конкретное выражение «не сделал огнём и водой народы». Современный человек для описания указанных событий вряд ли использовал бы указанные выражения.

С другой стороны, тексты памятников насыщены художественными тропами – гиперболами, метафорами, сравнениями, переносными выражениями, которые являются показателями ассоциативно-образного мышления. Древние тюрки владели искусством красноречия и иносказания, а значит, богатством воображения, образности и мышления, что, безусловно, проявилось в преемственной связи богатого устного народного творчества тюркских народов, в дастанах, сказаниях, легендах и мифологемах казахского народа.

1. Когда Небо вверху не давило (üze teŋri bašmasar) тебя и Земля внизу не разверзлась (аsra jer tilinmeser) (под тобой), о, тюркский народ, кто мог бы погубить твоё госдарство...» [Малов. КТб. 22]. «Небо не давило бы» – переносное значение.

2. Если тонкое станет толстым, то сложить может его (только) сильный. Если слабое сделается крепким, то разорвать его может (только) сильный. … [Жолдасбеков и др. Туй. 13-14]. Содержание предложений передает умение сравнивать, обобщать, образно мыслить.

3. Войско тюргешского кагана в Болчу пришло, как огонь и буря (ot-sub) [Жолдасбеков и др. КТ.II. 37]. Выражение представляет весьма яркое сравнение.

4. То вперёд ходил войском, то назад ходил. Что там было хорошего? Кровь твоя бежала (лилась) рекой, твои кости лежали как горы (Qanyŋ subča jügürti, söŋüküŋ taɣča jatdy) [Жолдасбеков и др. БК.I. 20]. Сравнительные по значению предложения выражают образность гештального характера.

5. С моим младшим братом Кюль-тегином, с двумя шадами, умирая-погибая, создавал государство (Inim Kültigin birle eki šad birle ölüjitü qazɣandym) [Жолдасбеков и др. БК.I. 22]. Глагольные формы «умирая-погибая» употребляются в переносном значении, вызывают образные ассоциации, передают значение сложности и трудности.

6. На другой день они пришли, пламенея, как пожар (Еkinti kün örtče qyzyp keltі) [Жолдасбеков и др. Туй.Y. 40].

7. «…Я проливал свою красную кровь, стекал (лился) мой чёрный пот (qyzyl qanym töküti, qara terim jügirti)» [Жолдасбеков и др. Туй.Y. 52]. Слова цветовой символики усиливают значение образности и метафоричности мышления.

Древнетюркское сознание представляет формы аналитического вербально-логического мышления, что подтверждается феноменом мудрого Тоньюкука и особенностью мышления Бильге-кагана.

Текст Тоньюкука демонстрирует высокий интеллектуальный потенциал мудрого советника, процесс его мыслительной деятельности, умение анализировать ситуацию, обобщать, предугадывать намерения врагов, выносить свои решения, фактически весь текст – это внутренняя речь, монолог-рассуждение Тоньюкука. Например: показательны рассуждения советника, когда Кутлук-каган восходит на престол.

Тоньюкук рассуждает вслух, сможет ли каган укрепить власть, пошатнувшую от внутриродовых конфликтов, привлечь на свою сторону беков и удержать народ: «Я думал: если (будущий хан) вообще знает, (что у него есть) и тощие быки, и жирные быки, но он не может (не способен, не знает) назвать (в отдельности, который) жирный бык (и который) тощий бык. Говоря, (в сердце своем), я так думал. Затем: так как небо даровало мне знание, то (несмотря на малые способности хана) сам я захотел (его в качестве) хана » [Малов, Тон. 5- 6].

Метафорически образно называет Тоньюкук социальное расслоение в тюркском государстве «жирный бык» - верховная знать в лице беков, военачальников, шадов, тарханов; «тощий бык» - простой народ. Вся строфа логически структурирована: начинается с предложения-размышления «я думал». Далее следуют:

- пропозициональная конструкция, выражающая сомнение: «знает ли каган, что есть жирные и тощие быки» (сомнение по поводу хорошо ли знает каган социальное расслоение);

- пропозициональная конструкция, выражающая отрицание «не может, не способен, не знает» (утверждается мысль, что каган слабо разбирается в социальной действительности);

- выражение, передающее эмоциональное состояние-сопереживание, размышление по поводу необходимости поддержки кагана со своей стороны: «Говоря, (в сердце своем), я так думал»;

- причинно-следственное предложение, в котором содержится высокая самооценка Тоньюкуком собственных интеллектуальных возможностей, которые позволяют ему прийти к необходимому решению в данной ситуации: «Затем: так как небо даровало мне знания … то я сам захотел (его) в качестве хана».

Таким образом, речь и язык Тоньюкука являются показателями абстрактно-логического мышления, в котором есть все составляющие этого мышления: сомнение, отрицание, утверждение, причинно-следственные значения, синтез-обобщение.

В тексте Бильге-кагана изложение происходящих событий, походов, завоеваний, обустройств народа сопряжено с экспликацией мысли кагана, его дум и размышлений по поводу происходящего: Так как Небо было (ко мне) благосклонно и я столько приобрел (завоевал), то и тюркский народ стал тоже приобретать. Если бы я не приобретал с большим усердием (желанием), то народ тюркский мог бы умереть и совсем уничтожиться…вы тюркские беги (и народ) подумайте об этом! Так знайте! [Малов, Хс. 33].

Процесс мыслительной деятельности кагана раскрывается через следующие речемыслительные ситуации:

- причинная каузация «так как Небо было (ко мне) благосклонно и я столько приобрел (завоевал) (Теŋri jarylqaz qutym bar üčün, ülügim bar üčün)»;

- обоснование материального благополучия тюркского народа «тюркский народ стал тоже приобретать (türük bodun аnta qazɣanty)»;

- высокая самооценка своих усилий («приобретал с большим усердием»), своей деятельности «если бы я не приобретал с большим усердием (желанием), то народ тюркский мог бы умереть и совсем уничтожиться (türük bodun ölürejin, uruɣsyratajyn tir еrmis, joq udu baryr еrmis)»;

- призыв к анализу ситуации «подумайте»;

Таким образом, интеллектуальная деятельность древних тюрков представляет синтез различных типов мышления наивно-эмпирического, конкретно-предметного, образно-метафорического, абстрактно-логического. И эти типы мышления являются формами познания и восприятия окружающего мира.

Литература

1. 
   Levi Strauss Antropologie structurale. – Paris, 1958.
   
2. 
   Апресян Ю.Д. Избранные труды. Т.2. –М. 1995.
   
3. 
   Мелиоранский П.М. Памятник в честь Кюль-тегина. - СПб., ЗВОРАО, 1899.
   
4. 
   Жолдасбеков М., Сарткожаулы К.Атлас Орхонских памятников (перевод на русский язык М. Жолдасбекова, Н. Шаймердиновой, К Сарткожаулы.). - Астана, Күлтегін, 2006.
   
5. 
   Малов С.Е. Памятники древнетюркской письменности. - М.-Л., 1951.
   
6. 
   Малов С.Е. Памятники древнетюркской письменности Монголии и
   Киргизии. М-Л.: Изд-во АН СССР, 1959.
   
7. 
   Шаймердинова Н.Г. Когнитивные семантика древнетюркских текстов. – Астана, ЕНУ, 2007.
   
8. 
   Шаймердинова Н.Г. Репрезентация в языке древнетюркской картины мира. – Астана, Арман-ПВ, 2009.
   

Памятник Кюль-тегина

Памятник Бильге-кагана

Памятник Туй-укука

Памятник Кули-чора