Приёмы и методы лингвистического анализа текста

Принципы использования стилистического эксперимента как важного приёма анализа художественного текста разработаны в трудах А. М. Пешковского и Л. В. Щербы. А. М. Пешковский трактовал эксперимент «как искусственное придумывание стилистических вариантов к тексту». Л. В. Щерба предлагал следующий путь экспериментирования: «Сделав какое-либо предположение о смысле того ил иного слова, формы и т. д., следует попробовать, можно ли сказать ряд разнообразных фраз, применяя это правило. Утвердительный ответ подтверждает правильность постулата. Но особенно поучительны бывают отрицательные результаты: они указывают или на неверность постулируемого правила, или на необходимость каких-то ограничений, или на то, что правила больше нет, а есть факты словаря».

При исследовании текста произвольное изменение сочетаний слов и систематическая замена одного слова (оборота, формы, конструкции) другим, изменение порядка следования языковых единиц позволяют наблюдать получающиеся при этом смысловые и эстетические различия. Например, если в знаменитой фразе Н. В. Гоголя Чуден Днепр при тихой погоде… произвести экспериментальную синонимическую замену семантического центра фразы (чуден – красив; чуден – прекрасен), то в первом случае мы сможем уловить потерю гиперболичности признака, а во втором – потерю оттенка таинственности, необычности и удивительности.

Большая заслуга в разработке практики стилистического эксперимента принадлежит А. Н. Гвоздеву, который рассматривал эксперимент как систему приёмов анализа значений отдельных языковых элементов текста. Он обобщал характерные для эксперимента этапы: 1) намеренное привлечение материала при всех нужных для изучения условиях и во всех вариантах; 2) регистрация всех случаев положительного характера, когда данное явление оказывается употребительным; это даёт возможность определить условия и объём употребления устанавливаемой закономерности; 3) регистрация всех отрицательных случаев, которые особенно точно указывают, за какие пределы данное явление распространяется. А. Н. Гвоздев присоединился к мнению А. М. Пешковского, который считал, что без эксперимента нельзя заниматься анализом текста. Это вызвано тем, что художественный текст представляет специфическую систему определённым образом организованных языковых средств. Любое изменение места отдельного языкового элемента в этой системе позволяет объективно оценить его, определить его функцию в составе целого. Таким образом, стилистический эксперимент понимается как поиск возможностей замены одной языковой единицы другой, - вариативной – в рамках отдельного контекста.

Мы уже приводили высказывание Л. В. Щербы о том, что цель лингвистического анализа – «разыскание тончайших смысловых нюансов отдельных выразительных элементов…- слов, оборотов, ударений, ритмов…». Средством достижения этой цели является семантико-стилистический метод. Применение этого метода основано на соблюдении принципа координации общего (языкового) и отдельного (индивидуального). Очень важно в процессе применения учитывать: а) отступления от языковых правил (языковых стандартов); б) сочетание предметных и коннотативных (эмоциональных, экспрессивных, оценочных) элементов смысла; в) возможность индивидуальной многозначности слова в рамках отдельного текста; г) возможность постепенного наращивания смысловых элементов по мере повторного употребления слова (устойчивого сочетания) в тексте.

Основываясь на указанных положениях, можно описать семантический и коннотативный объём анализируемой единицы в тексте. Так, выявляя оттенки слова гладкий в стихотворении В. Маяковского «Ничего не понимают» (Гладкий парикмахер сразу стал хвойным), мы заметим, что в тексте реализуется несколько смыслов, связанных с данным словом. Эти смыслы соответствуют внешней и внутренней характеристике парикмахера, выражают авторскую оценку и, следовательно, являются значимыми для характеристики образа автора. Индивидуальный смысл слова гладкий можно описать следующим образом: с прилизанными, очевидно, блестящими от бриолина волосами/аккуратно, с иголочки одетый/ухоженный/скорее всего, полный, кругленький/с приторными слащавыми манерами/скользкий, умеющий обходить острые углы, угодливый/самодовольный, самовлюблённый. Авторская позиция проявляется в наличии оттенков издёвки, злорадства.

Индивидуально-авторские особенности употребления языковых средств (от звуковых до синтаксических) в тексте позволяют выявить приём сопоставления единиц текста с элементами общенародного языка. Данный приём является органической частью семантико-стилистического метода. Базой для его применения могут служить исторические словари (если анализируемый текст относится к определённой исторической эпохе) и словари языка писателей. Например, сопоставление семантической структуры слова диктатор в современном русском языке с теми вариантами, которые употреблены в произведениях А. С. Пушкина, показывает, что Пушкин использовал все возможности языкового семантического потенциала данного слова, в том числе и семантический вариант «о лице, пользующемся большим влиянием в какой-либо области», который до настоящего времени отмечается словарями как употребление. Этот факт свидетельствует о необыкновенной языковой прозорливости поэта.

В процессе лингвистического анализа может быть применён сопоставительно-исторический метод. С помощью этого метода обнаруживается сходство и различие в языковом оформлении однотипного содержания. Применение данного метода должно быть основано на соблюдении принципа координации общего и отдельного, принципа учёта взаимосвязи, взаимообусловленности формы и содержания произведения. Если сопоставить тексты стихотворения А. Фета «Шёпот, робкое дыханье» и его переводов на французский и немецкий языки, можно заметить, что в переводах сохраняются все ведущие грамматические особенности оригинала, в том числе своеобразие синтаксического построения, отсутствие глагола, именной характер текста, имена, производные от глагола. Сохраняется также количественное соотношение частей речи. Главный принцип смысловой организации оригинала – смысловое наложение – сохраняется и в переводах. Неизбежные лексические отличия оригинала и переводов (см. подстрочники) не препятствуют выводу о художественной адекватности текстов, объединённых главными стилеобразующими особенностями.

Подстрочник (французский) Подстрочник (немецкий)
Шёпот, вздохи робкие, Шёпот, робкое дыханье, тишина;

Соловей поющий, Щёлканье соловья;

Колыханье слабое, слабеющее Ручья сонного журчанье;

Ручья из золота; Сиянье серебра в кустах;

Бледный свет, странные тени, Ночь, полная света, ночь, лишённая

Тени в ночи, света;

Изменение без числа Тень со всех сторон (везде);

Твоих любимых черт; Возлюбленного лица

Отсветы янтаря облаков, Новых изменений прелесть;

Роза пурпуровая, В облаках – пурпур роз,

Поцелуи, слёзы на твоём лице, Золотые венки (кольца) янтаря; -

Рассвет, рассвет наконец!.. Блаженство слёз, ласки -

Рассвет, сиянье утра!

Для проникновения в индивидуально-языковую специфику текста особенно важно использование приёма сравнения авторских вариантов, редакций текста. Данный приём помогает выявить функционально-стилистическую нагрузку языкового средства текста, определить авторскую позицию.

Сравним, например, два варианта первой строфы стихотворения А. С. Пушкина «На холмах Грузии лежит ночная мгла» (1829).

Первоначальный вариант Окончательный вариант

мгла, мгла;

Восходят звёзды надо мною. Шумит Арагва предо мною.

Мне грустно и легко – печаль моя Мне грустно и легко; печаль моя

светла, светла;

Печаль моя полна тобою… Печаль моя полна тобою…

Обратим внимание на глаголы: идёт ночная мгла – лежит ночная мгла; восходят звёзды – шумит Арагва. Глаголы движения заменяются глаголами состояния. Эта замена даёт поэту возможность передать поглощённость мыслью о возлюбленной: всё окружающее только содействует тому, чтобы полнее погрузиться в думы о ней – и мерный шум Арагвы, и ночная тишина. Во второй редакции отсутствует синтагма Всё тихо. Но образ тишины ёмко передан через глагол лежит (покой, тишина; всё погружено в сон). Введение во второй вариант двух собственных имён проясняет ситуацию, конкретизирует её и, с другой стороны, поэтизирует и возвышает. Замена существенна и с фонетической точки зрения. Так, в первоначальном варианте первой строки имеется 18 согласных: из них 12 шумных и 6 сонорных. В окончательном варианте общее количество согласных (так же как и гласных)осталось тем же, но соотношение шумных (8) и сонорных (10) изменилось в пользу последних, что создаёт необыкновенную мелодичность стиха, меняет его тональность и вызывает у читателя желание повторять эту строчку – таинственную и удивительно музыкальную – про себя, сделать её своей.

Анализ авторских вариантов должен проводиться в строго синхронном плане с позиций автора. Изучая мотивированность выбора языковых средств произведения, необходимо различать уровни анализа (в соответствии с исследуемыми единицами). Немаловажен вопрос о причинах окончательного выбора той или иной единицы (экстралингвистических и лингвистических). Анализ в данном случае ведётся в сопоставительном плане, а результатом его является вывод о художественно-эстетической ценности одного из языковых вариантов в рамках текста.

Все названные приёмы и методы лингвистического анализа – качественные. В тесном единстве с ними находится группа методов количественного анализа текста (вероятностно-статистических).

Описание процедур анализа можно найти в интересной книге профессора Бориса Николаевича Головина «Язык и статистика» (М., 1971).

Прочитаем несколько глав из этой книги.

«Кому из читателей не известно одно очень интересное явление – какое-то трудноопределимое сходство отрывков текста одного и того же большого писателя, взятых из разных мест его произведения или даже различных произведений? Ведь совершенно очевидно, что это сходство вызвано не содержанием, а построением речи, какими-то устойчивыми её особенностями, позволяющими говорить о стиле автора. Часто по двум-трём предложениям читатель устанавливает, кем они могли быть написаны. Можно брать совершенно случайно, не обращая внимания на содержание, куски авторского текста из произведений Гоголя, Герцена, Тургенева, Л. Толстого, Чехова, Паустовского, Шолохова – и, как правило, во всех таких кусках Гоголь будет оставаться Гоголем, а Шолохов Шолоховым. То же самое можно сказать и о поэтах: несколько строк Блока сообщат нам непонятным образом, кем они могли быть написаны; то же самое можно сказать о строках Маяковского или Есенина.

Внимательный и достаточно опытный читатель по нескольким предложениям узнает, откуда, из какого текста, они взяты – художественного, научного, публицистического или иного.

Это всё – факты. Они требуют объяснения.

И стоит, очевидно, задуматься над тем, что если мы узнаём Шолохова, Паустовского или Леонова по нескольким предложениям, значит, есть что-то очень устойчиво-своеобразное в структуре речи этих писателей, сохраняющееся на протяжении большого текста или даже ряда текстов – как будто даже независимо от быстротекущего и изменчивого содержания.

Вот одна любопытная иллюстрация. Было взято по шести проб авторской художественной речи у десяти советских русских авторов-прозаиков – и в их числе у Симонова и Шолохова. Каждая проба (на языке статистиков – выборка) равнялась 500 знаменательным словам текста, т.е. представляла собой кусок текста, длиной в 500 знаменательных слов. Пробы брались у Симонова из его романов «Дни и ночи» и «Солдатами не рождаются», а у Шолохова из «Тихого Дона», «Поднятой целины» и «Они сражались за Родину». Проверялась гипотеза о том, что читательское впечатление «стиля Шолохова» и «стиля Симонова» связано с какими-то устойчивыми соотношениями в тексте различных языковых элементов, в частности с устойчивыми и разными для этих писателей частотами хотя бы некоторых частей речи. Выборки (пробы) брались случайно из разных мест разных произведений и состояли (каждая) из слов авторской речи, а не речи персонажей.

Получены такие данные:

Имя существительное: Симонов – 180 175 164 164 155 184

Шолохов – 196 195 219 247 243 196

Шолохов – 74 91 89 74 65 70

Шолохов – 38 50 33 18 35 48

Шолохов – 56 68 90 69 85 91

Шолохов – 59 59 29 29 30 45

Шолохов – 56 68 90 69 85 91

Шолохов – 54 55 38 35 35 29

Принято думать, что части речи слишком абстрактны и инертны, чтобы принимать участие в формировании стилей отдельных авторов. Однако цифры говорят об обратном. И, разумеется, неизмеримо возрастает роль частей речи в формировании функционально-языковых стилей – таких, как публицистический, деловой, научный, художественный.

Ведь наши понятия и представления одеты в форму слов, а сами слова реально известны нам в форме той или иной части речи.

Показанные цифры говорят не только о том, что одни части речи активнее у Симонова, другие – у Шолохова. Они (эти цифры) говорят о том, что эта активность проявляется регулярно: в разных местах разных произведений – следовательно, она закономерно характеризует стиль того или иного автора.

Боязнь статистики медленно, но верно преодолевается большинством лингвистов. На неё начинают обращать внимание и некоторые литературоведы. Однако всё еще даёт о себе знать непрояснённость (или неразъяснённость) вопроса о том, на какие реальные, в самом языке существующие основания опирается статистическая методика в языкознании и в каких условиях она может надёжно работать.

Опыты языковедческой и литературоведческой наук, накопленные к настоящему времени знания о языке и его стилях позволяют утверждать, что одним из реальных оснований применения статистики в изучении языка и речи нужно признать объективную присущность языку количественных признаков, количественных характеристик.

По мнению Вячеслава Всеволодовича Иванова, некоторые основные количественные характеристики языка, особенно существенные для лингвиста, носят очень простой характер. Таково в частности, различие между числом слов (от 10 в четвёртой степени до 10 в пятой степени) числом морфем (несколько тысяч), числом слогов (от нескольких сотен до нескольких тысяч) и числом фонем (от 10 до 80).

Вторым основанием является внутренняя зависимость, существующая между качественными и количественными характеристиками языковой структуры. Язык с десятью фонемами даст иное качество звукового облика морфем (а значит, и слов), нежели язык с пятьюдесятью фонемами!

Третье реальное основание применимости количественного изучения языка в речи нужно видеть в том, что частоты различных элементов языка в речевом потоке подчиняются тем или иным статистическим законам. Именно поэтому полученные опытным путём данные о частотах и вероятностях частей речи, некоторых типов предложения, формах глагола говорят о колебаниях частоты каждого изучавшегося элемента языка около средней величины, причём колебания эти, как правило, статистически закономерны.

Вот полученные из опыта данные о средних частотах речи у русских писателей Х/Х и ХХ вв. (данные получены из текстовых выборок длиной каждая в 500 знаменательных слов; было взято по 20 выборок из текстов каждого писателя, из авторской речи; места текста, интуитивно определявшиеся как чуждые художественному тексту, в выборки не включались):

а) глагол: Карамзин – 110, Пушкин – 110, Лермонтов – 97, Гоголь – 97, Герцен – 94, Гончаров – 98, Достоевский – 109, Л. Толстой – 103, Тургенев – 107, Чехов – 127, Куприн – 77, Бунин – 87, А. Толстой – 97;

б) наречие: соответственно – 29, 29, 43, 45, 38, 45, 56, 38, 45, 42, 43, 44, 31;

в) союз: соответственно – 55, 47, 45, 44, 47, 74, 76, 64, 53, 85, 57, 53, 50.

Некоторые данные по синтаксису:

а) простые самостоятельные предложения: соответственно – 13, 26, 11, 11, 14, 11, 14, 15, 11, 17, 20, 21, 22;

б) сложные предложения: соответственно – 23, 20, 22, 19, 19, 18, 24, 20, 20, 23, 15, 15, 18;

в) однородные члены: соответственно – 85, 73, 68, 80, 95, 112, 68, 76, 73, 128, 47, 81, 90, 61.

Достаточно внимательного взгляда на ряды чисел, чтобы увидеть относительную устойчивость частот в каждом ряду; применение особых инструментов сравнения частот показало бы, что наши ряды содержат и такие частоты, которые говорят о нарушении общей закономерности отдельными писателями.

В мире, в котором мы живём, известны законы двух типов – так называемые динамические и так называемые статистические (вероятностные). Действие законов первого типа может быть точно предсказано (например, железо тонет в воде; вода нормального химического состава и при нормальном атмосферном давлении закипает, если достигает температуры в 100 градусов Цельсия, и т.д.). действие законов второго типа может быть предсказано лишь в известных пределах от – до, так как оно проявляется в постоянном колебании своих результатов около некоторой средней величины. Статистическим законам подчинены в своём развитии и действии (функционировании) такие явления природы и общественной жизни, которые испытывают влияние большого числа причин, не одинаково направленных, взаимодействующих друг с другом и потому не дающих однозначного результата. Так что нельзя динамические законы противопоставлять статистическим, как причинные непричинным. И те и другие причинны. Однако характер и, если можно так сказать, структура причинности в динамических и статистических законах различны. Статистическим законам подчинены, например, такие сложные явления, как взаимодействие элементарных частиц в микроструктуре вещества, работа человеческого мозга, воздействие школы, рекламы, искусства на людей, развитие психики ребёнка, речевая деятельность, построение речи из элементов языка, развитие и функционирование языка и т.д.

Язык может рассматриваться как структура, элементы которой и функционируют в речи, и развиваются, подчиняясь тем или иным вероятностно-статистическим законам. Но если это так, то становится понятной объективная необходимость использования статистической методики, потому что именно эта методика приспособлен специально для улавливания действия различных статистических законов; традиционно-признанные методики, применяемые языкознанием, хороши для качественного описания языковых элементов самих по себе, но они совершенно непригодны для установления и познания генетических и функциональных закономерностей, имеющих статистическую природу. Вот почему приобретает особую значительность постоянное внимание лингвистов к проблемам статистической методики в её многих вариантах. К числу этих проблем относится и проблема условий успешного применения статистики в лингвистических исследованиях.

Каковы же эти условия? Пока на этот вопрос ответить полно и вполне удовлетворительно нельзя: ещё мал опыт применения статистики в языкознании, и почти нет работ, теоретически рассматривающих этот скромный опыт.

Но всё же и теперь отдельные условия успешного применения статистики в языкознании сложно назвать. И первым из этих условий хочется видеть союз статистики с традиционными методиками качественного анализа языка. Этот союз необходим хотя бы потому, что лингвист не сможет применить статистику, если не в состоянии строго различать фонемы, морфемы, слова, части речи, члены предложения, типы предложения и т.д. Для того чтобы успешно считать, нужно научиться однозначно узнавать и определять считаемые элементы в различных текстах и устной речи. Статистика сама по себе не может обеспечить распознавание качественных характеристик элементарных единиц языка. Но статистика, опираясь на результаты уже осуществлённого лингвистами качественного анализа языковых элементов, показывает закономерности их функционирования и развития и даёт основу для качественных оценок уже на новом уровне исследования.

Вторым условием успешного применения статистики в науке о языке представляется более или менее отчётливое понимание учёным типов лингвистических задач, решаемых на базе статистики, понимание возможностей статистики в разных областях языковой структуры и на разных ступенях исследовательской абстракции от конкретного языкового или речевого материала.

Третье условие успеха – знакомство филолога с минимально-необходимыми для этого статистическими инструментами. Овладев необходимым минимумом, филолог в дальнейшем сможет расширять и уточнять свои знания в новой для него области. Но начинать приходится с малого. И надо знать, что же входит в круг минимально-необходимых лингвисту статистических инструментов. Для того чтобы это знать придётся идти за помощью к математике.»
Чтобы добиться объективности анализа текста, необходимо применить группу методов и приёмов анализа. Комбинированное использование нескольких методов анализа всегда даёт положительный результат, помогает преодолеть субъективность в оценке.

Задание

Прочитайте статью В. Маяковского «Как делать стихи». Как В. Маяковский практически использует метод стилистического эксперимента?