Достижение терапевтических изменений в семейной системе — сложное и рискованное дело. Даже если мы вооружимся теорией, лупой и техническими средствами, описанными в этой книге, нам все равно потребуется наша находчивость и умение пойти на риск. И это симптоматично: ведь даже добавление одного человека в систему усложняет возможные взаимодействия в геометрической прогрессии. Это особенно наглядно, когда имеешь дело с супружеской парой или с семьей и работаешь с такими сложными проблемами, как ложь и правда, с такими травматическими переживаниями, как потеря одного из членов семьи. Но главное, что мне хотелось бы сказать: если вы видите и чувствуете семейную систему, с которой работаете, у вас всегда есть шанс достичь терапевтического эффекта.

Далее мы рассмотрим проблему правды и лжи в отношениях между близкими людьми.


10. Правда и ложь в близких отношениях*
[[[[*Основные материалы для этой главы основаны на беседах Сони Невис и Джозефа Зинкера. См. “Ложь в интимных системах” (1981, Спринг), News (Центр по изучению интимных систем, Гештальт-интитут в Кливленде), 1(2), 1-2.]
Одно лживое слово может уничтожить тысячу правдивых слов.

Западно-африканская пословица
Наши родители всегда учили нас: “Говори только правду”. Были ли они правы? Несомненно: им было важно, чтобы дети не врали своим родителям. Отношения родителей и детей – очень близкие отношения, а близким отношениям ложь вредна. Однако большинство родителей умалчивают о том, что близкие отношения – лишь малая часть всей нашей жизни. Близость или интимность дает нам эмоциональное богатство, без нее наша жизнь будет пустой, но в основном отношения с людьми близкими не являются.

Ложь и правда не имеют смысла вне контекста. Заявление: “Я еврей” несет самый разный смысл для разных людей. Что значит подобное заявление для человека с пистолетом, который охраняет полет трансатлантического лайнера? Что это значит для тихого священника, изучающего Талмуд? Что это значит для маленького ребенка? Что это значит, когда обратившаяся в иудейскую веру женщина сообщает об этом своей матери католичке? Что это значит для иммиграционного служащего в Тель-Авиве, Египте или Москве? Как это звучало для офицера СС в Бухенвальде? Как это переживает близкий друг?

Сейчас мы обсуждаем правду и ложь не для того, чтобы оценивать их с точки зрения морали и этики. Нам интересно, как эта тема преломляется в человеческих взаимоотношениях.

Главное в близких отношениях – знать другого и быть узнанным другим. Признание в еврейском происхождении близкому другу отличается от этого же сообщения человеку в самолете. В этом контексте мы говорим о лжи или правде не в моральном или познавательном смысле – пусть это делают философы¹. Мы исследуем ложь и правду как феномен, который укрепляет или разрушает близость. Это явление рассматривается не как единая концепция, а как сложный процесс – средство, ведущее человека к близости или отталкивающее от нее. Говорить правду – значит бороться.

Иногда, например, на вечеринке, перебрав лишнего, нам случается “выложить душу” малознакомому человеку. Зато наутро, вспоминая об этом, чувствуешь себя не в своей тарелке. Дело в том, что у каждого из нас есть психологические границы, внутри которых мы чувствуем себя защищенными и целостными. В этих границах мы ощущаем себя самими собой. Внутренний диалог (явление вполне нормальное) проходит в этих границах для тех из нас, кто глубоко внутри знает себя, свои потребности, мотивы и проблемы. Мы решаем для себя, что нужно оставлять “при себе”, а что удобно показать наружу. Даже с близкими друзьями мы не обсуждаем все, что нас беспокоит.

Люди всегда функционируют в рамках границ, чтобы осуществлять контроль за тем, кем и как они выглядят в глазах разных людей, в разных обстоятельствах.

“Ложь во спасение” стара как мир, и мы практикуем ее разнообразными, порой невинными способами. Вот признание шестнадцатилетнего мальчика, которого нашли ночью в лагере в палатке девочек: “Директор лагеря, мужчина огромного роста, зашел в палатку и заорал: “Ты что здесь делаешь?” Я не мог сказать в свое оправдание ничего вразумительного и стал говорить на идиш. Я говорил на идиш до тех пор, пока он не вышвырнул меня из палатки. Не мог же я сказать ему, почему я был там. Это было бы странно, в тот момент мы были едва знакомы”².

У вашего близкого друга роман с замужней женщиной. Другой близкий друг спрашивает вас, так ли это. Как вам поступить? Как, сохраняя верность одному, не обмануть другого? Трудно разделить себя на части. Вы можете ответить так: “Я бы хотел сказать тебе то, что знаю, но я не волен говорить с тобой об этом, потому что это мои отношения”. И таким образом вы пролезете в игольное ушко.

Говорить правду – значит рисковать доверием. Я должен верить в то, что это будет воспринято хорошо. Если я скажу незнакомому человеку в самолете: “Я психолог. Я очень тяжело работал все выходные и очень устал. Сейчас я бы предпочел помолчать”. Будет ли такая правда воспринята так же искренне, как она была произнесена? А если нет, если человек будет уязвлен и обижен? Тогда между нами возникнет напряжение, и мы оба будем мучаться в течение всего полета. Иногда проще, а чаще мудрее сказать неправду или, промолчав, избежать правды.

Если у вас роман и вы скрываете его от своего супруга или супруги, вы создаете дистанцию между собой и этим человеком. Третий человек вклинивается между вами, а возникающие проблемы не решаются прямо, они косвенно влияют на всех вас.

Ложь означает, что вы отворачиваетесь от близкого человека и не позволяете ему знать о том, что с вами происходит. Существует множество причин, вынуждающих нас скрывать правду о себе, но при всех обстоятельствах близкий вам человек будет переживать это как потерю. Если таким способом мы “защищаем” того, кого любим, мы одновременно утрачиваем силу и богатство красок в этих отношениях. А это очень прискорбные потери.

Ложь не только разъединяет и разобщает, она также лишает наших близких возможности сопереживать нам и разделять с нами вашу жизнь. Ложь отнимает у людей и другое преимущество – реагировать на “актуальные” отношения, оставляя близких в неведении о том, что действительно происходит между ними.

Вас может прельщать перспектива завести сексуальные отношения с другим человеком, потому что с вашим актуальным партнером у вас существуют проблемы в этой сфере. Ваш партнер не обсуждает с вами свои трудности и не предлагает свою помощь в разрешении этой проблемы. Он лишает себя возможности выразить свой гнев, обиду или разочарование вашим предательством.

Ложь или искажение правды в супружестве чаще всего связаны с денежными проблемами или сексуальными отношениями на стороне.

Ложь или неполная правда о деньгах часто бывает вызвана повышенным контролем или влиянием другого. В некоторых “традиционных” семьях мужья не отчитываются перед женами в своих финансовых делах, а просто регулярно выдают им определенную обговоренную сумму денег. В более современных семьях ситуация не так примитивна, потому что многие жены тоже зарабатывают деньги и вносят свой, порой немалый, вклад в общую копилку.

Скрытность в сексуальных отношениях “на стороне” имеет общие черты. “Гуляющий на стороне” партнер сохраняет контроль и власть над другим и не делится с ним своим опытом. У пребывающего в неведении нет прямых оснований для ответной реакции – обиды, гнева, скандала, слез, разрыва или ответной измены. Такая ложь сохраняет в семье статус-кво.

Некоторые терапевты считают, что супружеские пары непредумышленно сговариваются, приглашая третьего человека, некоего “сексуального врачевателя”, для сохранения стабильности в интимных отношениях. Я был свидетелем таких отношений. В этих случаях все окружение оказывается в курсе дела, но обманутый партнер никогда не задает “ненужных” вопросов, и отношения вне брака поддерживаются и сохраняются. Порой такие мужья и жены годами живут в молчании и изоляции друг от друга.

Исходя из теории систем, “тот, кому лгут”, несомненно является союзником того, кто лжет. “Обманутый” не задает лишних вопросов, не устраивает сцен, всем своим поведением поддерживая сложившееся положение вещей. Людям не всегда хочется вынуждать своих супругов отчитываться в финансовых или сексуальных делах. Но если “тот, кому лгут”, не может открыто указать на обман, как же ему выразить свои претензии, не показав себя мнительным человеком или даже параноиком? Недаром существует выражение: “Если вы чувствуете себя параноиком, возможно, кто-то пытается сделать вас таким!”⁴

Супруги редко конфликтуют между собой из-за того, что не хотят чего-то знать. Знание отвергается, отталкивается и вытесняется, потому что приносит болезненные переживания. Какая бы правда ни умалчивалась – сексуальные похождения, финансы или что-то другое, важное для супругов, – результат всегда один: утрата близости и доверия.
Выбор между правдой и ложью
Если вы скрываете от близкого что-то важное, вам приходится справляться с этим самому, будь это чувство вины или ответственности. Это сокрытие фокусирует ваше внимание на вас самих и вызывает чувство тяжести и одиночества. Ложь или сокрытие правды изолирует вас от близкого человека. Вас наполняет печаль и чувство опустошенности, потому что вы отворачиваетесь от любимого человека, и нет никого, кто мог бы вас утешить.

“Трудная” правда тоже имеет свои последствия. Если вы делитесь ею с близким, вам приходится обсуждать и рассматривать ее со всех сторон. Но зато вы несете это бремя вдвоем. Близкий вам человек узнает вас с новой стороны. Это новое знание усложнит ваши отношения, но ваша близость может углубиться или, наоборот, даст трещину. Может быть, и ваш партнер тоже проявит себя с неожиданной стороны, и тогда между вами родится нечто новое. Такая “взаимная работа” обогащается доселе неизведанными чувствами, мыслями и идеями.

Ложь изолирует, но и правда тоже может изолировать в зависимости от того, какой отзыв она получит. Однако у правды есть потенциальные возможности объединить людей и сделать их отношения богаче и глубже.

Близкие отношения не обещают легких решений. Здесь никто не может гарантировать успех, и не существует никаких единых формул успеха. Но мы можем постараться быть лучше. Как сказал Эпиктет*: [[[[ *Эпиктет (ок. 50 - ок. 130) - греческий философ-стоик.] “И что говорит Сократ? Один человек находит удовольствие в том, чтобы ухаживать за своей землей, другой – за своими лошадьми. Мое удовольствие в том, чтобы наблюдать, как я с каждым днем становлюсь все лучше и лучше”⁵ .

Доверие растет по мере того, как у нас появляется опыт успешного общения. Когда мы откровенны друг с другом, у нас возникает чувство удовлетворения, что мы смогли выразить свои мысли и чувства. Постепенно мы позволяем себе говорить больше и больше правды, открывая близкому человеку все больше правды о своих переживаниях.

Правда должна быть полной и сложной. Если любимый человек спрашивает вас: “Ты любишь меня?”, настоящий ответ должен занять у вас полдня, только тогда вы сможете выразить все, что чувствуете и думаете о нем. Говоря правду, вы вынуждены формулировать свои чувства и мысли. Это трудно, ведь вам не всегда нравится все, что творится у вас в голове или на сердце, да и не всегда вы отчетливо понимаете это, пока не выскажете вслух. Кроме того, вы не всегда можете предположить, как это будет воспринято другим человеком. Говоря правду, мы рисуем картину нашего внутреннего мира:
Да, я люблю твой образ мыслей – как он упрощает вещи. Да, иногда мне трудно, когда ты справедливо судишь обо мне. Эта добродетельная часть выталкивает меня. Я думаю, это происходит потому, что мне не нравится собственная добродетель.

И мне нравится, как ты учишь – громко, ясно и прозрачно, ученик может чувствовать себя с полной безопасности.

Твой темперамент для меня — что-то особенное. Иногда ты удивляешь меня своей практичностью. Ты говоришь: “Сегодня вечером мне надо сделать два дела – просмотреть с тобой рукопись и заняться с тобой любовью”. Ты застаешь меня врасплох, а потом успокаиваешь меня. Ты постоянно очаровываешь меня.

Ты умеешь воплощать желания.

Ты можешь испытывать благодарность. Я практически никогда не видел тебя неповоротливой. Ты ходишь и танцуешь с таким изяществом. Ты даже плаваешь грациозно. Только однажды, когда ты вела семинар со студентами, один из них задал тебе провокационный вопрос, ты закрылась и потеряла свое изящество.

Я люблю твои споры и твои жалобы. Они оживляют и мобилизуют меня. Но когда я путешествую, мне трудно выслушивать твои жалобы по телефону. Я не могу слушать их, если не вижу тебя, твое лицо. Моей энергии не хватает.

Мелкую ложь мы можем даже не заметить, но если человек говорит правду, ему придется рассказывать свою историю до конца и подбирать нужные слова, чтобы достоверно выразить все свои переживания. Для этого нужно много времени. Настоящая близость – нелегкий труд.

Когда в близких отношениях что-то всплывает наружу, внезапно мы начинаем чувствовать слишком хорошо знакомое ощущение боли от обиды или предательства. Но у нас нет времени, чтобы как следует поплакать и дать волю эмоциям. Так возникает ложь, которая помогает людям смягчать контакт. Для того чтобы выслушать или высказать правду, нужно потратить силы и время – этого не сделаешь на бегу. Говоря неправду, избегая разговоров на некоторые темы, упрощая что-либо, мы экономим силы и время, но при этом откатываемся назад.

Как правильно воспринимать правду? Все зависит от того, насколько устойчиво и твердо чувствуете себя вы и насколько сильно чувствует другой. В идеальных условиях вам нужно дать возможность другому высказаться до конца, не перескакивая с предмета на предмет, и отвечать по порядку. Дайте другому сказать все полностью. Вы сами получите удовольствие от его речи, а затем вам придется усвоить все сказанное, чтобы не испытывать боль от “неприятной” правды. Отставьте в сторону то, что не можете принять, подумайте об этом потом, когда вы сможете рассуждать здраво и непредвзято. Попробуйте просто принять все сказанное и посмотрите, что произойдет. Если же в такой момент вам что-то непонятно, у вас есть выбор:

1. Задавайте вопросы, чтобы прояснить непонятное.

2. 
   Отправьте это в свой “психологический багаж”, где лежат вещи, которые кажутся “неприемлемыми” и не принимаются даже от близкого человека.
   

“Честно говоря, ты мне совсем безразличен...”

“Честно говоря, мне все равно, останешься ты или уйдешь...”

“Честно говоря, я думаю о тебе не больше, чем о вчерашней газете...”

“Честно говоря, я хочу тебе сказать, что ты всегда все делаешь не так...”
Такая правда может быть обидной, если у человека есть, возможно, даже неосознанное намерение обидеть другого. Если говорить болезненную правду с нежностью или сожалением, она не будет вызывать таких болезненных переживаний, так как не вызвана желанием причинить боль. Это не значит, что горькая правда, сказанная доброжелательно, не травмирует человека. Однако деликатность дает человеку больше шансов быть услышанным и вызвать реальные изменения. В ситуации полной близости “трудная” правда может быть сказана только при условии, когда вся ее сложность выходит наружу. Такая правда не должна оттолкнуть людей друг от друга – они могут погрустить и стать мудрее.
Лживость и правдивость в терапевтических отношениях
Терапия – это односторонняя близость. Терапевт старается не открываться перед своим клиентом, чтобы клиент был относительно свободен от него. Терапевт сохраняет tabula rasa* [[[[*Чистое поле.] для взаимодействий супружеской пары или семьи.

Этот принцип не является для терапии простой формальностью. Он имеет под собой простые практические основания: пара или семья должны провести этот час терапии, работая над своей проблемой. Таким образом, степень правдивости или лживости в семейной терапии задают сами клиенты. Терапевта должна беспокоить лишь правдивость супругов или семьи, их способ управлять своей жизнью, манера говорить друг с другом. Значит, терапия является односторонней близостью, так как терапевт может не открывать перед клиентом сложных переживаний своей души.

Каким образом сам терапевт говорит правду или ложь своим клиентам? Терапевтические интервенции базируются на большом количестве данных, которые получает терапевт, наблюдая за интерактивным пространством супругов или семьи. В данном контексте правда соответствует полученному материалу. Когда терапевт говорит: “Мне кажется, вы, Джон, декларируете что-то, а вы, Салли, слушаете и задаете вопросы”, – он просто сообщает супругам о том, что видит и слышит. Практик может сказать: “Продолжайте разговаривать”, или: “Обратите внимание на это и подумайте, кажется ли вам это правдивым”. А клиницист спросит: “Случается ли такое у вас дома или я наблюдаю уникальную ситуацию?” Терапевт объективен. Его правда – то, что происходит здесь.

В таком контексте, если терапевт говорит неправду, она может служить интервенцией, не основанной на феноменологических данных. Если терапевт говорит: “Вы оба не знаете, что такое супружество”, он может обращаться к собственному эмоциональному дискомфорту, а не к тому, что происходит с супругами. В таком случае терапевт лжет. С другой стороны, если терапевт заявляет: “Вам трудно слушать друг друга” и подтверждает свое заявление конкретными примерами, он как можно ближе подходит к правде происходящего и к текущей ситуации. Руководствуясь представлением, что умение хорошо слушать другого необходимо в супружестве, терапевт докладывает о том, что действительно слышит и видит, а клиенты могут принять или отвергнуть это.

Жесткая фраза “Вы оба не знаете, что такое супружество” заставляет клиентов защищаться, фокусирует их внимание на терапевте и мобилизует сопротивление, даже если речь идет о молодых супругах, у которых действительно нет опыта семейной жизни. Правда должна быть конкретной, простой, ощутимой, она должна приносить терапевтический эффект.

Любое конкретное наблюдение может быть правдивым, но жесткость усваивается гораздо труднее, ее трудно принять, даже если она находит подтверждение в жизни.

Терапевт выбирает что-нибудь небольшое, “подслащивает пилюлю” и предлагает ее к употреблению в соответствии со своим опытом. В этом смысле тактика терапевта состоит в осознавании нужной дозы и основного смысла предлагаемого клиенту заявления. Все это мы называем манипуляциями. Всякий раз, когда мы говорим что-то хорошее, мы оказываем влияние. Всякий раз, когда мы проявляем энтузиазм, мы манипулируем. Это наша работа, а не ругательное слово.

Слово манипуляция становится ругательным, когда мы пытаемся прорваться через сопротивление клиента, не обращаясь к его осознаванию. Такая уловка вызывает лишь поверхностные поведенческие реакции, а не активное участие. Если терапевт не уважает желания и переживания клиента, манипуляция может быть формой хитрости, обмана или даже чем-то вроде предательства.

А как быть с неправдой в индивидуальной работе с клиентом или субсистемой в рамках супружеской или семейной терапии? Как рассматривать это явление? Какова роль терапевта в данном случае? С одной стороны, терапевт не подписывает с клиентами контракт, в котором обязуется говорить правду. Терапевт не дает клятву “говорить правду и только правду” в присутствии присяжных. С другой стороны, терапевт также не обязан непременно указывать на ложь или искажения со стороны клиентов, он не обязан говорить о том, “что на самом деле происходит” с его клиентами. Роль терапевта заключается в том, чтобы помогать членам семьи или супругам лучше общаться друг с другом. Он способствует созданию процесса, при котором люди не будут втянуты в обычные дрязги, а начнут вместе преодолевать трудности.

Когда удачный опыт общения имеет подтверждение, это усиливает доверие. Тогда сказанная правда принимается очень хорошо, и постепенно супруги или семья все ближе и ближе подходят к разоблачению тяжелой и болезненной правды, доселе глубоко спрятанной от глаз. Значит, задача терапевта состоит в том, чтобы создать условия для плавного процесса, при котором можно без страха поделиться своими мыслями и чувствами, не вызвав при этом катастрофических последствий.

Мы должны помнить, что умалчивание правды служит эффективным противовесом авторитарной системе. Дети врут родителям, которые не признают правды и наказывают их, если те говорят “не ту правду” – правду, которую родители не хотят слышать, правду, угрожающую их собственным нарциссическим ценностям, представлениям и восприятию. Некоторые жены лгут своим мужьям, чтобы защитить себя от побоев. Мужья лгут, потому что не могут доверять им.

Терапевт живет среди мелкой неправды, большой лжи, искажений, подтасовок, обычной правды и грубой правды. И во всем объеме он сталкивается с этим в своей ежедневной практике. Мы принимаем систему клиентов такой, какая она есть, но по большей части не говорим об этом вслух. Мы не предлагаем себя в качестве священника или раввина. Мы допускаем, что у людей могут быть причины говорить неправду. Мы способствуем хорошему функционированию, а не пытаемся кого-то разоблачать или переубеждать.

В награду за помощь терапевт получает удовлетворительные результаты в разрешении трудных проблем семьи или супружеской пары. Цена, которую терапевт платит, достаточно высока: ему одному приходится нести на себе груз лжи, который ему не с кем разделить в процессе терапии. Обмен должен происходить в рамках семейных границ. Эти истории не принадлежат терапевту, а потому он не может рассказывать их за пределами данных границ.

Остерегайтесь бескомпромиссных “правдолюбцев”. Они либо упрямы и наивны, либо безжалостно жестоки. Всеми возможными способами “правда” используется для различных целей и по самым разным мотивам. Правда может и ранить, и лечить.

 Говорите правду без всякого чувства праведности или легкомыслия.

 Говорите правду, когда другой человек не спешит и может вас выслушать.

 Говорите правду в обстановке взаимопонимания, когда вы находитесь в хорошем контакте с другим.

 Говорите правду с сочувствием (так, как вы бы хотели услышать ее от другого).

 Говорите правду, не проясняя своих настоящих мотивов и того, что для вас значит эта правда в данный момент.

а должны бы радоваться тому, что имели вообще.

Переживания утраты существуют в структуре нашего общества – в супружестве, дружбе, семье, в работе. Человеческий дух вскормлен общением с людьми и несет в себе боль и утраты, вызванную этим общением.

Потеря и тяжелая утрата являются частью человеческой драмы. Каждая утрата, большая или маленькая, вплетается в общую канву наших взаимоотношений, привязанностей и уклонений от них. Каждая потеря окрашивает наш мир в другие цвета. Потеря не подчиняется логике и правилам. Люди внезапно покидают нас или неожиданно умирают. Они заболевают или утрачивают вкус к жизни, разочаровываются в тех, кем восхищались до этого, отстраняются от чужой жадности, злобы, постыдных поступков или просто избегают страданий.

То же самое происходит и в семьях. Существует энергия, которая склеивает семью и сохраняет ее жизнеспособность, но та же сила запускает механизм конфликта. Когда вложенные чувства растоптаны и человек чувствует себя отвергнутым, возникает чувство утраты. Утрата не всегда вызывает только боль и печаль, она также может сопровождаться ощущением освобождения, яростью, жаждой мести и чувством вины.

В семье живут два брата, которые постоянно конкурируют из-за родительской любви. Внешне семья кажется очень привлекательной и дружной, но родные недостаточно любят и уважают друг друга. Итак, пути двух братьев расходятся. Каждый захотел выразить себя по-разному. Один в знак протеста стал мелким воришкой и торговцем наркотиками — крутым, отчаянным и хвастается своими подвигами. Другой брат решил доказать, на что он способен, показав матери, что может добиться большего, чем его отец. Он продолжил учебу, достиг на этом поприще значительных успехов и всегда посылает родителям свои публикации.

Постепенно братья стали сильно отдаляться друг от друга. Каждый таил надежду, что они смогут стать друзьями, когда отца и матери не станет, и в конце концов семейная система победит. Родители оставили завещание, по которому все, чем они владеют, досталось “хорошему” сыну, а “плохой” не получил ни пенни. “Победитель” дал “побежденному” символический взнос, но в результате победа и ощущение предательства оказались настолько сильными, что отторжение братьев стало неизбежным. Два человека разошлись навсегда, потому что видеть друг друга – значит снова испытать боль, ярость и жажду жизни.

Таким образом, утраты вплетаются в жизнь одной конкретной семьи. Горечь и ненависть победили силу прежней любви и страстных желаний.

Для того чтобы ощущать полноценность существования, человеку необходимо приложить немало усилий в работе, в контактах с другими людьми, в любви, в близких отношениях. Это означает, что мы вкладываем в свои действия всю свою энергию и убежденность и воздействуем на других людей. Мы впускаем их внутрь себя. Это значит, что мы включаем их в свое существование. В любовных отношениях мы впускаем своих любимых в душу, сердце, и если они отвергают нас, предают или умирают, наше сердце остается “разбитым”.

Когда мы переживаем утрату любимого человека, он с кровью уходит из нашего сердца. Такое событие дезориентирует. Элеонора, у которой скоропостижно умер тридцатилетний муж, так описывает свои переживания: “Меня ничто не трогало. Я жила на автопилоте, как говорил мой сын. Я делала только то, что могла делать по привычке, что не требовало концентрации и мыслей. Что бы ни приходило мне в голову, все вызывало только отвращение”.

Человек, у которого жена умерла от рака, так описал свои чувства:

Элеонора, которая была близка к самоубийству после смерти своего мужа, сказала о своем терапевте Соне Невис: “Ее борьба не закончилась просто сама по себе. Прежде всего Соня сказала мне самую главную вещь: “Да, ты хочешь умереть, но дай себе срок два года, а потом уж решай!” Я не испугала ее своим горем, она придала силу моей борьбе и рискнула поставить мне ультиматум... Время, которое я провела с ней, стало почти ритуальным – это была не терапия, мы просто были вместе. Это не было и заменой терапии, для меня это было безопасное место, где слезы и гнев не кажутся безумием, а навязчивые мысли можно высказать вслух”.

В этом контексте быть свидетелем означает:
 Быть рядом и слушать.

 Не форсировать результат.

 Проявлять уважение и принимать то, что происходит.

 Видеть пользу и даже красоту в выражении человеком его скорби и чувства утраты.

 Позволить себе стать твердой опорой, на которую другой человек может опереться.
Наблюдение и присутствие терапевта позволяет семье увидеть собственный процесс взаимодействия, увидеть именно самих себя, а не избегать друг друга. Терапевт, как наблюдатель, помогает пациентам осознать их боль и чувство беспомощности.
Семья Харрисон и их борьба с горем
Когда семья Харрисон пришла на первую терапевтическую сессию, они находились в кризисном состоянии, предвосхищая свою огромную утрату. Они уныло вошли в кабинет. Макс, старший сын, был худым и угрюмым, а его средний брат Фрэнк казался крепким и энергичным. Оба мальчика выглядели безутешными. За ними шли их родители, пара среднего возраста, с третьим ребенком, ясноглазой девочкой Беллой. Максу было восемнадцать, Фрэнку – шестнадцать, а Белле исполнилось только десять. Отцу, Элджеру, было сорок пять, а матери, Эллен – сорок два.

Когда, наконец, все расселись по местам и начали говорить, выяснилось следующее: месяц назад Максу поставили диагноз – лейкемия. Медики дали ему не больше трех лет жизни. Родители жаловались на то, что Макс не принимает лекарства и чувствует себя совершенно беспомощным. Двое младших детей кивали, пока говорили родители. Макс оставался безучастным.

Терапевт поговорил с семьей в течение нескольких минут, а затем сориентировал их на то, как будет организована сессия, – он попросит их разговаривать друг с другом, чтобы узнать их поближе.

Члены семьи довольно активно поддерживали беседу. Центральная тема беседы была посвящена жалобам на Макса, на то, как он усложняет всем жизнь, отказываясь принимать лекарства. Пока все жаловались, Макс не сказал ни слова.

Примерно через год Элджер позвонил и попросил о встрече. По телефону он сказал: “Мне кажется, мы больше не в состоянии нормально относиться к болезни Макса”. Даже когда они еще сидели в приемной, было видно, как все изменилось за этот год. Вся семья стала как будто тише. Макс выглядел совсем больным – его кожа была бледной и пастозной, а щеки ввалились.

Позже терапевт может переключиться на обычную тему, не касаясь собственных чувств или горестных переживаний (хотя у него, как у каждого человека, должен быть подобный опыт), а также не касаясь и того, о чем говорилось между членами семьи. Произнесенная тема дает смысл их существованию, смысл, который они могут воспринимать как приемлемую форму поддержки. Далее темы можно преобразовать в эксперимент, который послужит потенциальной почвой для ритуала.

Один за другим Харрисоны закивали и начали говорить друг с другом. Терапевт наблюдал за ними в течение пятнадцати минут. Уровень их энергии оставался довольно низким, поэтому сначала было трудно определить, что было важным, а что оставалось второстепенным.
Терапевт: Я хочу, чтобы вы все знали: я с вами и чувствую тяжесть и печаль.

Элджер: Да, конечно, но именно слово “печаль” мне так трудно произнести.

Эллен (с некоторым раздражением): Мы не собираемся сдаваться! Мы собираемся в Миннесоту на лечение.

Макс: Вот об этом я и говорю, доктор. Вот от чего мне так тяжело. У меня лейкемия – пора опустить руки!

Фрэнк (мягко): Мама, я все время говорю тебе об этом. Ты должна сдаться.

(Элджер начинает плакать. Белла плачет вслед за ним. Он подвигается к ней и обнимает ее.)

Белла: Я тоже хочу плакать.

Эллен: Вам что, больше нечего делать? Только плакать?

(За окном осенний день, идет мелкий дождь, небо серое, а в комнате царит полная тишина.)

Макс (тихо): Уж лучше бы ты плакала, а не сходила с ума из-за меня.
Прошел еще год, и Эллен позвонила терапевту и сообщила: Макс умер шесть месяцев назад. Она сказала, что не очень понимает, что им нужно, но что-то им нужно обязательно. Встреча была назначена на следующую неделю.

Повесив трубку, терапевт загрустил. Оборвалась молодая жизнь. Семья осталась с зияющей раной в сердце. Расстроенный, он подошел с стереопроигрывателю и нашел среди пластинок “Реквием” Форе* [[[[* Габриель Форе (1845-1924) – французский композитор и пианист.] Музыка лилась и была удивительно светлой и красивой. Он слушал музыку и думал: “Может быть, эта или другая музыка поможет им? Но я даже не знаю, что им нужно... Ведь это то, что сейчас нужно мне. Это для меня”.