Кроме того, в главе 2 появляется тема “поиска хорошей формы”. Гештальт-процесс формирования фигуры и функционирование семейной системы можно воспринимать эстетически, как художественное произведение. Такое восприятие помогает терапевту вырабатывать стратегию и способ интервенции в семейной терапии.

Глава 3 описывает супружеские и семейные системы как целостное явление. Система является самодостаточным организмом, она больше, чем просто сумма ее участников, и это очень важно помнить. Далее в этой главе исследуется вклад в семейную гештальт-терапию таких областей знания, как теория поля, гештальт-психология и системное мышление. Здесь же я затрагиваю тему границ, которую затем продолжу в главе 7.

Интерактивный цикл опыта, разработанный Соней Невис, стал одним из главных средств исследования поведения систем. Его мы будем рассматривать в главе 4. В этой главе мы также обсудим концепцию осознавания и процесс его прерывания внутри семейных систем. Кроме того, здесь будет изложено мое представление о роли терапевта как практика-наблюдателя.

Глава 5 посвящена дальнейшему обсуждению темы осознавания и связанными с ним изменениями. Мы рассматриваем различные модели осознавания и его взаимосвязи с энергией, действием, контактом и сопротивлением. Мы также представляем парадоксальную теорию изменения и ее использование для поддержания того, “что есть”, а также предупреждаем читателя об опасности интерпретации. Глава завершается кратким описанием поведения терапевта в ситуации типичной семейной сессии.

В главе 6 мы исследуем сопротивление как способ контакта и одновременно как бессознательные модуляции осознавания. Я рассматриваю различные типы сопротивления и привожу примеры того, как они становятся привычными характеристиками различных супружеских или семейных систем.

Основными темами главы 7 являются границы контакта и управление ими. Я показываю, каким образом границы могут формировать значение, как терапевт может научиться распознавать границы, подходить к ним, воздействовать на них и поддерживать их. Конец главы посвящается обсуждению терапевтических границ – особому способу управления границами в течение терапевтической сессии.

Описанные семь глав объединены в раздел “Теория”, хотя в них содержится не только теоретический, но и практический материал. Оставшиеся же главы принадлежат разделу “Практика” и в большей степени ориентированы на практическое применение изложенных теоретических принципов и технических приемов. Главу 8 я начинаю с азов внедрения в семейную систему, состоящую из двух людей. Используя осознавание как главное средство, я показываю, как организовать терапевтическую ситуацию; как избрать способ интервенции; как оценить достоинства и недостатки системы; как работать с содержанием, с полярностями, с сопротивлением; а также значение взаимного дополнения и средней позиции.

Опираясь на теоретические принципы и опыт практической работы с супружескими парами, я перехожу к главе 9, посвященной работе с семьей. Обсуждение работы с семейными системами базируется на положениях и ориентирующих принципах, являющихся основой для терапевтических интервенций. Эти положения и принципы включают в себя признание хорошего функционирования, определение семьи и ее субсистем, а также динамику системы "родитель-ребенок". Главу завершает случай из практики. (Основные материалы для восьмой и девятой глав были предоставлены Соней Невис, а в дальнейшем обработаны автором этой книги.)

Главы 10 и 11 посвящены особым темам, возникающим в парных и семейных системах — лживости и правдивости, горю и утрате. Эти главы, как и многие другие в этой книге, родились в результате нашего продолжительного диалога с Соней Невис.

В последней главе я возвращаюсь к концепции “хорошей формы” и эстетике гештальт-подхода, детально исследуя главные ценности гештальт-терапии. В общих чертах я описываю достижения в области гештальт-терапии и обобщаю ее кардинальные ценности и ведущие принципы. Полагаясь на эти ценности, мы получаем возможность выбора и осознанного действия. Однако неизбежный выбор часто порождает чувство “сожаления”, и это чувство также станет темой отдельного разговора.
Заключение
Эта книга стала результатом многолетней работы и многих вечеров, проведенных с любимыми коллегами. Всего этого могло бы и не произойти, если бы мы не были так искренне преданны делу улучшения жизни людей. Надеюсь, что наши усилия не пропадут даром. Мне приятно представить эту книгу вам – терапевтам, которые последуют за нами, как я следовал за своими учителями. Хотелось бы, чтобы мой труд помог вам следовать по собственному пути, облегчая вашу ношу и освещая вашу дорогу.

2. В поисках хорошей формы
Я не знаю, искусство ли это, но знаю, что мне нравится.

Неизвестный
С самого начала своего клиентского опыта в гештальт-терапии я заметил: какой бы симптом я ни предъявлял терапевту, покидая его кабинет, я чувствовал себя настроенным более дружественно к источнику тех болезненных и навязчивых переживаний, которые приносил на терапию. Уходя от терапевта, я признавал, что моя тревога, навязчивость или сложные умопостроения были моими творческими усилиями по преодолению кризиса. Со временем, приобретая опыт, я начал понимать, что та или иная моя “жалоба” была не так уж плоха, скорее наоборот – она становилась хорошим способом решения моих актуальных проблем. Я стал понимать, что мои симптомы вполне “добродетельны”, имеют эстетическую ценность и особый смысл, а моя “проблема” — это поиск нового баланса и хорошей формы.

Гештальт-терапия является системой и методом понимания и возможного изменения человека. Она опирается на творческое начало самого человека. Стоявшая у истоков гештальт-терапии Лаура Перлз говорила, что “основные идеи гештальт-терапии носят скорее философский и эстетический, нежели технический характер”. Гештальт-терапия – это экзистенциальный и феноменологический подход, а соответственно – чувственный и экспериментальный... Почему мы называем наш подход гештальт-терапией? “Гештальт” – концепция целостности (Ein Ganzheitsbegriff). Это понятие является структурированной реальностью и отличается от составляющих ее компонентов. Фигура выходит из фона и находится на переднем плане, она “существует”¹.

Формирование и разрушение гештальта² становится не просто утилитарным, но и эстетическим процессом. Это относится как к одному человеку, так и к любым человеческим системам. Когда семейная пара или семья успешно справляется с проблемами, она способна испытать чувство целостности, завершенности, согласованности, она готова постичь красоту происходящего. Завершенный гештальт – это полностью “вызревшие” переживания, которые мы осознаем. Мы приобретаем опыт, который ассимилируем и при случае можем им воспользоваться. Он доставляет эстетическое удовольствие и подтверждает нашу собственную значимость в качестве человеческих существ. Это состояние мы и называем “хорошей формой”.

Незавершенный гештальт³, то есть неразрешенная проблема, изводит семью или супругов, портит им настроение, ссорит их между собой и постоянно фрустрирует их. Незавершенный гештальт не может приносить эстетического удовольствия.

Концепция “хорошей формы” основывается на плавном формировании и разрушении гештальта с помощью процесса осознавания, мобилизации энергии, действия, контакта на границе взаимодействия, завершения (новое знание) и выхода (новые границы). В этом простом и естественном процессе я вижу эстетику человеческого общения в терапевтической ситуации, а также хорошую форму для терапевтических интервенций.

В течение всей жизни человек постоянно сталкивается с трудностями. Можно сказать, что жизнь – это процесс разрешения разнообразных проблем, и было бы большим упрощением считать этот процесс лишь патологическим симптомом или механической реакцией. Гештальт-терапия рассматривает “патологию” как прерывание естественного процесса, которое приводит к повторяющимся, подчас отчаянным усилиям разрешить проблемы. В этом контексте патология рассматривается как “торможение”, которое, в свою очередь, приводит лишь частичному решению проблемы. Из чего следует, что каждый “симптом”, каждое “заболевание”, каждый “конфликт” – это попытки сделать жизнь более приемлемой, хотя мы вместе с нашими близкими платим высокую цену за такие усилия.

Когда семья или супружеская пара “застревает” на решении своих проблем, снова и снова повторяет свои неудачи, прерывается естественный ритм общения с людьми. Рассматривая семью или пару как единую “фигуру”, которая старается преодолеть тупик, мы получаем возможность увидеть хорошие стороны данной системы и пронаблюдать ее попытки решить проблему. Когда действия системы синхронны, сбалансированы и взаимно дополняемы, они приводят к успеху. Семейная система, например, может “застревать” на определенном паттерне, который сам по себе не является “плохой формой”. Однако обвинение того или иного члена семьи лишено смысла. Когда же семья не ищет виновника конфликта, будь то проблемный ребенок, эгоистичный супруг или кто-то, кто “потерял голову”, и находит хороший способ решения проблемы того или иного члена семейной системы, это можно считать эстетичным.

Эстетика “хорошей формы” человеческих отношений очень схожа с эстетикой живописного полотна. Мы не критикуем стиль произведения или его содержание, мы делаем акцент на восприятии произведения в целом. “Хорошая форма”, которую мы так усиленно ищем, наблюдая за семейной системой, движется:

 от беспомощности к приобретению навыков;

 от смятения и хаоса к ясности;

 от хождения по кругу к движению в будущее;

 от взаимных обвинений и проекции к уважению переживаний друг друга.
Хорошую форму трудно описать, но ее можно видеть и чувствовать. У нее есть качества и характеристики, которые можно исследовать. Для того чтобы стать на эстетическую позицию, вам в первую очередь необходимо "открыть" свои глаза и уши, чтобы осознать все ключевые аспекты системного процесса. Это означает, что мы не являемся простыми созерцателями живого творческого процесса, мы “присутствуем” при происходящем. Наше присутствие и интервенции провоцируют возникновение изменений. Мы усиливаем процесс осознавания и поддерживаем контакт с помощью диалога и реального взаимодействия сторон.

Далее терапевт должен согласовать интервенцию с реакциями, которые возникают у него как у наблюдателя. Все эти действия лежат в основе процесса формирования гештальта, который протекает и у самого терапевта, возбуждая его “апперцептивную массу, объем самосознания” (apperceptive mass). “Апперцептивная* масса” [[[[*Апперцепция – бессознательное оценка характеристик другого человека.] — все, что составляет основу всего его жизненного опыта.

Эстетический подход в гештальт-терапии подразумевает суждение о форме. В данном случае под формой я подразумеваю прежде всего процесс и в значительно меньшей степени содержание, качество, характеристики и так далее. Такое суждение предполагает наличие критериев красоты. Ведь красивым мы называем то, что предпочитаем чему-то другому, или то, что считаем более важным⁴.

Как уже говорилось в предыдущей главе, я опираюсь на очевидное и фундаментальное утверждение о том, что все психотерапевтические направления, независимо от их философской позиции, апеллируют к некоторой системе ценностей. Определение хорошей формы – в терминах человеческого поведения, терапевтической стратегии и интервенции – меняется от терапии к терапии.

Мы произносим слова, которые выявляют ключевые понятия хорошей формы в нашем языке, – “польза” или “эффективность”, равномерное распределение энергии, плодотворное решение проблемы, саморегуляция, самооценка, климат доверия, подвижные границы, контакт, подлинность, адаптация, стабильность, компетентность, активное участие, заинтересованность, достижение цели, равенство, интимность, взаимное доверие, развитие, терпимость к конфликту, различение, сопричастность и автономность, баланс, гомеостазис и т.д. Каждое из этих словосочетаний предполагает определенную ценность, которая при здравом применении приближает нас к идеалу человека и системы.
Эстетические ориентиры
После многих лет работы я понял: для того чтобы стать успешным терапевтом, необходимо создание собственной “хорошей формы”. В целом она состоит из четырех различных, но все же связанных друг с другом модальностей: Интерактивного цикла опыта⁵, личного присутствия и управления на границе контакта, понимания феноменологии и интуиции, “апперцептивной массы”. В этой главе мы будем подробно рассматривать все эти модальности. Я представлю их как часть моего подхода и объясню, как их использовать в качестве шагов по направлению к главному пути “в поиске хорошей формы”.
Интерактивный цикл опыта
Проблемы семьи или супружеской пары мы рассматриваем с позиции целостной экологической перспективы, используя модель Интерактивного цикла опыта (она детально представлена в главе 4). Смысл цикла опыта состоит в том, что выбор нашего фокуса внимания зависит от того, где мы ставим границы системы, с которой имеем дело. Выстраивая границы между собой и семьей, можно видеть, как члены семьи общаются с нами на этой границе, как они общаются между собой в ее рамках и как мы сами общаемся с ними⁶.

Основной фокус внимания в семейной гештальт-терапии направлен на взаимодействие членов семьи или пары друг с другом. Мы внимательно смотрим на то, как эта система может организовать определенную работу, чтобы завершить ее на данном отрезке времени.

Семейного гештальт-терапевта интересуют актуальные взаимоотношения, поэтому выяснение причин возникновения той или иной проблемы в данном случае не столь существенно. Причины нарушений поведения могут лежать в укоренившемся опыте прошлого, который мог быть конструктивным, но не соответствует актуальной ситуации. Когда такой способ поведения становится привычным и неосознанным, он повторяется в настоящем, но приводит не к желаемому результату, а к прерыванию контакта и препятствует возникновению нового, более конструктивного поведения.

Таким образом, цикл опыта является теоретической моделью, которая используется как “шаблон” и накладывается на интерактивный процесс семейной системы. С помощью осознавания, мобилизации энергии, активного действия, контакта и ассимиляции опыта рождается энергетически емкий гештальт – это и есть эстетический стандарт хорошей формы. Форма здорового развития человеческих взаимоотношений. Наши эстетические нормы признают те взаимодействия, которые возникают спонтанно, приводят к контакту и удовлетворительному завершению определенной части работы (начало, середина и концовка) в пределах заданного времени.

В рамках интерактивного цикла семейная гештальт-терапия фокусирует свое внимание на повышении осознавания того, что наши клиенты делают хорошо, и одновременно вскрывает источники конфликта и блокирования процесса взаимодействия. Блокаду или прерывание этого ритмического движения мы называем сопротивлением⁷ осознаванию и контакту. Эти проявления не следует отвергать, к ним надо относиться с приятием и уважением. С одной стороны, надо признать, что сопротивление может быть слепым пятном в осознавании и теневой стороной хорошей формы. С другой стороны, сопротивление демонстрирует наилучший способ разрешения интерактивной проблемы, который семейная система способна предъявить на данный момент. Таким образом, сопротивление является “статической” попыткой контакта, и поэтому в принципе считается полезным.

Однако в реальности сопротивление не может быть функциональным, так как не способствует движению внутри системы. Работа с сопротивлением в системном процессе заключается в повышении осознавания, что способствует широкому выбору способов поведения. Такая терапия может высвечивать различные стороны интерактивного существования системы, используя при этом разнообразные технические приемы, в том числе и эксперимент.

Когда терапевт рассматривает межличностные процессы системы, у него возникают собственные переживания и он тоже движется внутри собственного цикла. Терапевт отслеживает развитие осознавания и контакта в системе и одновременно испытывает собственные чувства, связанные с его позицией на данный момент. Отталкиваясь от этого внутреннего фона переживаний, он получает феноменологический ключ не только к собственной внутренней реальности, но и к тому, что может произойти “снаружи”. Семейный гештальт-терапевт фокусирует свое внимание на своих внутренний реакциях в терапевтической ситуации. Он обращается к своим чувствам, инстинктам, движениям, метафоричности и эстетическому восприятию системы, так же как и к тому, что он видит и слышит снаружи. Он может отметить разные свойства происходящего процесса, что, с его точки зрения, глубоко или поверхностно, неподвижно или изменчиво, энергично или вяло.

Представьте себе, что вы наблюдаете за членами семьи в их взаимодействии. Если уровень их энергии возрастает, в то время как вы еще “разогреваетесь”, это может означать, что семейная система слишком быстро проходит свой цикл. Кроме того, такое явление может быть вызвано их неспособностью к поступательному неторопливому движению вперед, стремлением к “быстрому” контакту, простым нетерпением, фрустрацией или даже сбоем во взаимоотношениях. В этом случае ваши собственные переживания могут стать материалом для возможной интервенции. Терапевту очень важно прислушиваться к собственным ощущениям, так как его переживания могут послужить инструментом для “терапевтического присутствия”.

Достижение такого “зеркального” присутствия терапевта предполагает наличие четко очерченных границ в его общении с системой. С другой стороны, терапевт едва ли является лишь сторонним наблюдателем, так как порой позволяет себе делать короткие комментарии. Его присутствие – настоящее, реальное – содержит в себе гораздо больше, чем просто присутствие с хорошо очерченными границами. Присутствие означает “быть здесь” – не больше и не меньше. Подлинное присутствие не следует смешивать с харизмой, стилем или властью. "Быть здесь" – значит присутствовать так, чтобы другие могли ярко, заинтересовано и полноценно заявить о себе. Такое присутствие легко почувствовать в любой момент, но его очень сложно описать словами. Это одновременно и физическое состояние, и духовная открытость; не только широко открытые глаза и “уши на макушке”, но и открытое сердце. Будучи свидетелями, мы используем все свои чувства, мысли и ощущения.

Апперцептивная масса – основа опыта всей жизненной истории человека, все переживания, которые и делают нас тем, что мы есть. Это наша база, “фактичность”¹¹ и наш личный структурированный фон жизни. Апперцептивная масса состоит из воспоминаний, образов, снов, бессознательных побуждений, спонтанных телесных ощущений и т.п. Наблюдая за семейным процессом, терапевт переживает собственные спонтанно возникающие чувства, образы и метафоры и преобразует их в интервенции, усиливая осознавание. Материал, поступающий от апперцептивной массы, вызывает к жизни сиюминутный творческий процесс, а терапевт выражает его в метафорической форме, которая создает трансцендентный смысл, или в форме эксперимента, чтобы поддержать дальнейшее развитие контакта и осознавания. Все представленные здесь идеи – цикл опыта, присутствие, феноменологическое наблюдение и апперцептивная интуиция – призваны помочь терапевту обрести собственную хорошую форму для поиска хорошей формы клиентов.

Концепция хорошей формы будет изложена в следующих главах, однако подробно она будет обсуждаться только в последней главе. Детальное изложение я намеренно поместил в конец, чтобы позволить читателю сначала разобраться в принципах, техниках и примерах из практики. Между тем, для того чтобы сориентировать читателя и коротко проиллюстрировать то, что я имею в виду, когда говорю о “поиске хорошей формы”, я приведу запись сессии с семьей Хьютонов.
Семья Хьютонов: в поисках хорошей формы
Надин и Джерри Хьютон примерно около сорока лет. Надин выглядит напряженной и скованной, все время смотрит исподлобья. Джерри тоже чувствует себя неудобно, он отсаживается подальше от жены и сына Реджи. Реджи – долговязый четырнадцатилетний подросток. Он принес с собой новый футбольный мяч, который то и дело подкидывает и ловит. Реджи ерзает на стуле и поглядывает в окно с отсутствующим видом.

На предыдущей сессии семья Хьютонов представила следующие проблемы, которые привели их в кабинет терапевта: ревность Джерри к Надин из-за ее чрезмерного внимания к Реджи; равнодушное отношение Надин к мужу и растущая дистанция между супругами; беспокойство Надин и Джерри по поводу трещины в их браке; тревога родителей по поводу сына и особенно его увлечения спортом в ущерб учебе.

Модель семейных взаимодействий усваивается человеком в раннем детстве и часто отыгрывается бессознательно. И хотя мы фокусируемся на актуальных моделях прерывания контакта, мы не игнорируем и прошлый опыт. Каждый думающий человек хочет понять, как он живет, стремится повернуться к своему прошлому, поговорить с об этом, рассказать историю своей жизни другим и понять, какое положение в семье он занимает. Семья пытается узнать свои корни, своих предков, свою историю.

Опыт переживания прошлого и будущего – признак хорошего психологического здоровья. Прошлое и будущее лучше всего изучать на стадии завершения. Размышляя о том, что было освоено или пережито в настоящем, можно внезапно осознать некоторые “почему”, пришедшие из прошлого. В нас существует множество таких “почему”, а наше поведение определяется таким разнообразием факторов, что поиски причин и следствий продолжают волновать и преследовать всех нас в течение всей жизни. Мы по-прежнему привержены идее линейных причинно-следственных связей, между тем как современный мир сильно изменился с появлением теории относительности и системного подхода к психотерапии. Как же меняется мир и как меняемся мы? Поговорим об этом в следующей главе.

3. Системы: супружеские пары и семьи

как целостное явление
Выпущенная на свободу сила атома изменила все,

что сохраняло наш образ мысли, и мы медленно

приближаемся к беспримерным катастрофам.

Альберт Эйнштейн
До Эйнштейна мир имел свой порядок. Все было просто. С появлением Эйнштейна мы обнаружили искривления пространства, черные дыры, скорости, которые заставляют останавливаться время, новую геометрию, где параллельные линии пересекаются. Вся простота мира полетела к чертям. Числа не обязательно заключают в себе равное пространство между ними. Пространство между двойкой и тройкой может отличаться от пространства между двадцатью двумя и тридцатью тремя. Существуют книги о дзэн в математике и дзэн в ядерной физике. Никого уже не удивляют такие издания, как “Дзэн и искусство вождения мотоцикла”¹. С тех пор, как Фрейду удалось совместить самые разные идеи о Боге в книге “Моисей и монотеизм”², Бог перестал сидеть на облаке (если он вообще был там раньше), а Земля находиться в центре всего сущего.

Возьмем, к примеру, проблему общения. Если Мэри одна и Пол один, мы имеем двоих. Если Мэри думает только о себе (одна), а Пол думает только о себе (один) и между ними не существует “магнитного притяжения”, они, несомненно, представляют собой двух человек (рис.3.1).

Итак, в чем же тут дело? Взаимоотношения не подвластны произволу. Для того чтобы постичь их сложность, необходимо обозначить границы вещей, явлений или событий. Когда вы смотрите на темное небо в ясную ночь, вы видите безграничную панораму, заполненную звездами. Но небо перестает быть безграничным, когда вы организуете свое видение звезд (рис. 3.2). Вы говорите: “Это Полярная звезда” или “Это Большая Медведица”. Такой процесс организации звезд рисует воображаемые границы, и тогда мы получаем возможность четко воспринимать их. Мы рисуем границы определенных туманностей, ярких скоплений звезд и называем их Млечным Путем. Эти-то границы вместе с их внутренним содержанием и являются системой. Границы системы обозначают их взаимоотношения с окружающей средой. Таким образом, давая имя какой-либо субстанции, мы выстраиваем ее границы, будь то Большая Медведица, Млечный Путь или семья. Очерчивая границы явления, мы придаем ему смысл, чтобы отличить его от других вещей и явлений.

1. Генетическая предрасположенность L

2. Обстоятельства жизни M, J, B

3. Дух времени B

4. Потомственный алкоголизм K

5. Другие факторы Y

6. Уровень зависимости Z

Эти взаимосвязи не всегда равноценны, сопоставимы или зависимы друг от друга. На рисунке 3.3 показано, как свободно может быть организовано их взаимодействие. Обстоятельства жизни и развитие событий не выстраиваются по одной линии или по порядку, двигаясь от пункта А к пункту В. Изучая гештальт, мы распознаем паттерны событий. Постепенно мы начинаем понимать сложные структуры малой и большой систем, что бы это ни было – семья или большая корпорация. И тогда такие многозначительные выражения, как “мать шизофреника” или “преступная семья”, теряют всякий смысл.

Курт Левин сотрудничал с Вертхаймером и Кёлером в Берлинском университете еще до Первой мировой войны. Левин создал психологическую теорию, основанную на идее поля, и многие считают его одним из самых новаторских и оригинальных ученых в современной психологии⁷. Именно Левин впервые ввел понятие психологических границ применительно к интрапсихическим процессам, взаимоотношениям людей с окружающей их средой и друг с другом. В своей первой концептуальной статье он описывает свои впечатления от сражения, в котором он принял участие, будучи солдатом⁸. Он также описал разные характеристики границ, включая твердость-мягкость и изменчивость-вязкость.

Годы между двумя войнами были чрезвычайно интеллектуально насыщенными. В это время появились работы немецкого биолога Людвига фон Берталанфи. Между 1929 и 1941 годами он написал ряд статей о теории систем в физике и биологии. В своем наиболее выдающемся (на наш взгляд) труде он заявляет, что “система бывает закрытой, если никакая информация не поступает в нее или не исходит от нее; открытой она может считаться, если существует экспорт и импорт и при этом происходит изменение компонентов”⁹. Мысли, которые высказывал фон Берталанфи о системах, схожи с теорией психологических полей Левина. Здесь мы также находим идеи границ и их роли в разделении организма и окружающей его среды. Природа границ определяет, например, различия между открытыми и закрытыми системами. Говоря языком Левина, закрытые системы имеют неподвижные, жесткие границы, в то время как у открытых систем границы более слабые и изменчивые. Фон Берталанфи говорил, что “живыми могут быть только открытые системы, поддерживая себя обменом информацией с окружающей средой, постоянно достраивая и разрушая свои компоненты”¹⁰. Социологи и психотерапевты распространили понятие открытых и закрытых систем на социальные институты, включая и семью. Возможно, фон Берталанфи не согласился бы с тем, что социальные системы всегда открыты, так как единственным способом выживания является их взаимодействие с окружающей средой. Однако терапевты все же использовали понятие закрытых систем, пропустив за относительно непроницаемые границы определенные социальные процессы.

Но вернемся к гештальт-психологам. Коффка и Кёлер выявили стойкие принципы работы восприятия. Они обнаружили следующее: когда мы смотрим на определенное скопление точек, мы компонуем их. Глядя на скопление точек ^..^. мы не говорим, что видим три точки. Как правило, мы видим уже законченный гештальт – цельную фигуру, называемую треугольником. Человеческая культура создала образцы, существующие у нас в голове, и мы стремимся к их завершенному восприятию. Безусловно, это открытие можно считать одной из главных характеристик homo sapiens – двуногого животного, обладающего самой большой корой головного мозга, противопоставленными большими пальцами конечностей, речью и длительным внутриутробным периодом развития.

Итак, физическое поле стало полем человеческого опыта. Мы организуем мир внутри нас и стремимся соединить опыт в единое целое. Когда нам это удается, мы испытываем чувство завершенности, удовлетворенность или озарение. Когда ощущения трудно организовать и завершить, мы чувствуем дискомфорт и неудовлетворенность.

Лаура и Фриц Перлз встретились в Берлинском университете. Они оба находились под большим влиянием Левина, Кофки и Кёлера. Лаура и Фриц сумели связать гештальт-психологию с гештальт-терапией¹¹. Так же, как Вертхаймер, Левин и Гольдштейн хотели распространить принципы восприятия на психологическое здоровье, выдвинув версию о том, что психологическое здоровье поддерживается постоянными переживаниями завершенности, тогда как “болезнь” характеризуется хронической незавершенностью. Понятие гештальта вышло из области восприятия и распространилось на психологический, эмоциональный и познавательный опыт на примере орально-пищевой модели. Если взрослый человек не смог нормально усвоить свой детский опыт, то есть “прожевать” и “проглотить” его, эти “непереваренные” переживания могут навсегда стать причиной его страданий. Это “нарушение” его поля мы называем “незавершенным действием”, или “эффектом Зейгарник”. Лаура и Фриц Перлз создали особую терапию незавершенных переживаний, которая, сделав их завершенными, дает человеку возможность испытывать чувство удовлетворения и жить дальше.

На индивидуальном уровне такая терапия позволяет перенести незавершенное или неясное событие в настоящее время с помощью ощущений, осознавания, энергии и воображения. Чувство завершенности венчает контакт с этими обстоятельствами или переживаниями прошлого и разрешает нам двигаться дальше к новому живому контакту. Как определили Перлз, Хефферлайн и Гудман:
“Контакт – это осознавание поля или двигательной реакции в поле. А потому может сообщить больше, чем простые реакции возбуждения и торможения. Давайте представим себе контакт, осознавание и двигательные реакции в более широком контексте, включив сюда аппетит и отказ, приближение и избегание, чувства, ощущения, манипуляции, оценки, коммуникации, борьбу и т.д. – все варианты жизненных связей, происходящих на границе взаимодействия организма со средой. Все такие контакты являются объектами изучения психологии”¹³.
Перлз рассуждал обо всем, что связано с процессом нашего развития и его задержками. Его волновало происходящее на границах контакта между людьми: контакт происходит именно на границе; на границе происходит рост; на границе происходит формирование фигуры внимания и ее разрушение, а также спонтанные реакции. Взаимоотношения на границе включают для Перлза контакт, организм, среду, новизну, возбуждение, собственное "я", сознание, чрезвычайные ситуации, невротические возможности, сопротивление и “человеческую природу”.

В норме организм легко переходит от состояния возбуждения потребности к состоянию удовлетворения потребности, от напряжения к расслаблению, от фигуры внимания к отстраненности. Психически здоровые люди постоянно находятся в активности и не испытывают состояние неподвижности. В патологических случаях и при неблагоприятных обстоятельствах люди прерывают свою активность, их поведение непоследовательно, подвижность скована, поведение и осознавание не согласованы друг с другом.

Цикл опыта начинается с неясных ощущений, затем мы осознаем свою потребность, ищем то, в чем нуждаемся, и, наконец, движемся к тому, чего хотим. Если на этом пути нет препятствий, наступает завершение. Тот же феномен существует в супружестве и семье: обнаруживаются взаимные потребности, а затем действия и контакт приводят к взаимному удовлетворению членов семьи. Интерперсональные циклы не имеют завершения или постоянно прерываются, супружеская пара или семья страдает¹⁴. Таким образом, открытие поля в физике стало применимым к восприятию человека, а затем было расширено до модели поля удовлетворения индивидуальных потребностей и, наконец, до феномена супружеской пары и семьи.

Моя философия интервенции в малую группу базируется на двух принципах – успешного завершения ситуации и работы системы. А теперь я опишу эти принципы подробнее.